), – М. И. Глазамицкий в своем комментарии практически солидаризировался с авторами отчета относительно целей создания пекарни № 34. Если в январе 1942 г., когда каждый килограмм муки был на строгом учете, эта пекарня и в самом деле была открыта «в целях повышения навыка работы к выработке сортов хлеба из муки более высоких помолов», то руководителей треста хлебопечения следовало предать Военному трибуналу. Раз этого не произошло, значит, надо полагать, пекарня была открыта с другой, более важной практической целью, а именно снабжения «штучными изделиями из муки 2 и 1 сорта» столовой Смольного. Конечно же, руководители треста хлебопечения, несомненно, получившие санкцию Смольного на открытие этой пекарни, не могли в своем отчете открыть истинное назначение созданной в январе 1942 г. пекарни № 34.
Помимо привилегированной категории, чье относительно продовольственное благополучие определялось властью, была еще значительная группа лиц, получавшая дополнительные источники питания в результате своей преступной деятельности в сфере торговли, обслуживания, снабжения и хранения продуктов питания. Это работники продовольственных баз, столовых, хлебозаводов, больниц, госпиталей, магазинов и булочных. Хотя правоохранительные органы систематически боролись с расхитителями продовольствия, проводя регулярно облавы и аресты спекулянтов на рынках, усиливая контроль за продовольственными магазинами, базами и столовыми, искоренить это зло так и не удалось. В беседе с секретарем Ленинградского городского комитета комсомола В. Н. Ивановым А. А. Жданов признал недостаточную эффективность борьбы с расхитителями продуктов питания: «… Надо, чтобы комсомольский зоркий глаз следил за всем, что делается в торговой сети. Главное – это массовость в работе контрольных постов. Пусть все население участвует в их работе»[660]. Судя по спецсообщениям УНКВД в январе 1942 г. этого достигнуть не удалось[661], хотя комсомольская организация и откликнулась на призыв Жданова, создав 375 контрольных постов в местах хранения продовольствия[662]. Но их было явно мало по сравнению с масштабами хищений продуктов питания, появлявшихся затем на «черном рынке» и изымаемых у расхитителей и спекулянтов.
В январе 1942 г. «черный рынок» стал важным источником добывания ленинградцами дополнительных продуктов питания. Двойственный характер блокадного рынка состоял в том, что в нем участвовали, можно сказать, две враждебные друг другу стороны: голодные жители, жаждавшие выменять или купить что-либо съестное, и продавцы продуктов, обогащавшиеся на горе блокадников. Это было действительно криминальное перераспределение продовольственных ресурсов города, в котором одна сторона жизненно нуждалась, а другая – реализовывала свою страсть к обогащению, преступным путем, обворовывая голодающее население осажденного Ленинграда