Авторы писем сообщают:
… «Вы скажите, мы, ленинградцы, герои. Ну, какие мы герои? В первые месяцы люди шевелились, прятались в бомбоубежище, силы у людей пока еще были. Пожалуй, мы тогда были герои. Жили жизнью страны, жаждой победы над врагом.
А сейчас радио молчит и мы не знаем, что делается в стране. Газет не получаем, писем тоже, и живем в полном неведении. От этого настроение падает каждый день.
Как обреченные, мы не реагируем уже ни на что и ждем смерти-избавительницы от кошмара действительности. Очевидно, нами жертвуют для блага страны».
… «Наши правители сами сыты и какое им дело, что в городе ежедневно регистрируют 7.000 смертей. Они видят, как умирают от голода у немцев, а что творится под носом не видят, или делают вид, что не видят. Люди валятся на улицах, их даже не успевают убирать».
… «Ленинград, когда-то красавец-город, сейчас превратился в помойную яму, а мы, живущие здесь, превратились в стаю голодных зверей.
Идешь по улице, встречаешь людей, которые шатаются, как пьяные, падают и умирают. Мы уже привыкли к таким картинам и не обращаем внимания, потому что сегодня они умерли, а завтра я.
В городе нет света, трамваи не ходят, чтобы найти воды, нужно несколько кварталов обежать или идти на Неву. Уборные не работают, бани тоже нет. Люди худые, в саже, потому что освещаемся коптилками, а помыться нечем. Постирать белье тоже негде. Жили ли еще люди когда-нибудь так?
Если мы переживем голод сейчас, то весной от заразы сдохнем, потому что трупы не хоронят как следует, а многие только зарывают в снегу»…
Ломагин Н. А. В тисках голода. Блокада Ленинграда в документах германских спецслужб и НКВД. СПб., 2000. С. 196–198.
Из блокадного дневника Лены Мухиной
11/11 [1942]
Сегодня прибавили хлеба. Утром я с дворничихой отвезла маму на улицу Марата.
Мы везли маму по той же самой дороге, по которой еще месяц тому назад мы с мамой везли Аку. И, как и тогда, когда мы сегодня везли маму, была метель, а потом, днем, сияло солнышко. Потом мы с дворничихой пошли в булочную. Я получила 600 гр. хлеба, 300 отдала ей. Потом я пошла в школу, получила тарелку пшенного супа и порцию пшенной каши со сливочным маслом. Пришла домой, напилила дров, разогрела обед, поела хлеба и почувствовала, что больше ничего не в силах делать. Хотела пойти за водой, помыть посуду, но, вероятно, сегодняшний день меня так истомил, не столько физически, сколько нравственно, что я совершенно ничего больше делать не могу. Вчера я продала 6 плиток клея, по 15 рублей плитка. Получила 90 руб. Сейчас у меня 99 рублей 60 коп. За комнату, оказывается, мне ничего не дадут. Ида Исаевна принесет мне рублей 100, не больше. 50 рублей я отдам Иде Исаевне за времянку.