— Правительство оторвалось от народа. Режим не замечает, как коррумпированные чиновники расхищают все блага, доставшиеся от пришельцев. Единицы богатеют, купаясь в роскоши, которая по праву должна принадлежать всему обществу, — тут оратор перевёл дух, и продолжил. — Это несправедливо, когда в обществе есть люди, которые в наш механизированный век не могут себе позволить даже самокат. Пора свергнуть эту власть и установить власть справедливую. А путь к справедливости лежит через экспроприацию…
— Простите, — не выдержал Карл. — Но, кажется, экспроприация означает… Вы что же – предлагаете отнимать?
Оратор окинул Карла взглядом поверх своих очков, затем поправил их и убеждённо ответил:
— Да, юноша. Отнять излишек несправедливо накопленных благ и разделить равномерно между всеми.
— Но, быть может, лучше просто произвести побольше новых благ? Так чтобы на всех хватило?
— Ах, юноша, как вы наивны! — всплеснул руками оратор. — А не понимаете того, что блага не берутся сами. Эти самые блага, которыми пользуемся мы с вами, да и все остальные, всё это производят рабочие. Всё общество должно низко поклониться им, но несправедливость в том, что рабочий человек нынче лишён подчас самого насущного. Потому нужно срочно обеспечить его этим насущным, и вот тогда он сможет трудиться более эффективно и обеспечить всё общество ещё большим количеством благ.
Раздались жидкие аплодисменты. Оратор снял цилиндр и поклонился публике. Карл отошёл. Речь казалась ему в общем логичной, но окончательно убеждён он не был. Всё-таки идея что-то у кого-то отнимать выглядела недостаточно миролюбивой, и прямо скажем черезчур агрессивной. И лично для него попахивала грабежом. А поддерживать грабёж он не желал, под каким бы красивым лозунгом его не подавали.
Побродив в толпе, Карл заметил, что большинство здесь вовсе не революционеры, а точно такие же, как он, зеваки. Они ходили, глазели на диковинное происшествие, какое не каждый день увидишь, тем паче в столице, слушали непонятные речи ораторов. В общем, бесцельно слонялись туда и сюда. В этой толпе бойко работали лоточники, продававшие калачи и пряники.
«Если подумать, — заключил Карл через некоторое время. — То всех революционеров здесь раз-два и обчёлся».
Это открытие неприятно кольнуло его. Ему стало жаль Розу, так много надежд возлагавшую на революцию. А между тем, оказывается, вожделенная революция никому не нужна.
Упав духом от столь неутешительных мыслей, он остановился возле группы, внимавшей очередному юному оратору, по виду даже не студенту, а скорее уж гимназисту: