Если смотреть по карте, то ближайшая станция монорельса была менее чем в версте. Гладкий на бумаге путь, превращался в извилистое блуждание лабиринтами улочек. Широких торных магистралей Карл благоразумно решил по возможности избегать. Там грозила встреча с тэнком или шагателем, да и спрятаться от выстрелов егерей было бы негде. Поэтому он блуждал переулками и проходными дворами, стараясь пересекать открытые пространства почти бегом, двигаясь от одного укромного укрытия до другого. Прежде чем свернуть за угол, он замирал и прислушивался, пытаясь угадать, не поджидает ли его кто там. Только затем он медленно осторожно выглядывал, и лишь убедившись, что никакой опасности нет, решался идти. Иногда он сомневался, и менял прежде намеченный путь, идя далеко в обход. Но даже уже избрав путь, он часто оглядывался по сторонам. Наученный собственным опытом, он посматривал и вверх, не следит ли кто за ним с крыш. Но вверху, в безоблачном небе, лишь однажды стремительно пронёсся дискострат. Карл проводил его настороженным взглядом, и, крадучись слово зверь на охоте, двинулся дальше. Он желал мнить себя охотником, но чувствовал скорее добычей. Ещё несколько веков назад его далёкие предки только так и смели появляться на лугах, в надежде забить какого-нибудь отбившегося от стада игуанодона себе на обед, и рискуя сами стать обедом для кровожадных огров, пасших эти стада. На небо тогда тоже приходилось посматривать, крупные птеродактили обожали охотиться, с высоты сбрасывая булыжники на головы своим жертвам. На счастье здесь, в окрестностях столицы, все ящеры были истреблены подчистую ещё первыми поколениями рыцарей. И всё же мелькнувший в небесах дискострат вызвал прилив наследственной памяти.
Спустя четверть минуты шум далеких громовых раскатов донёсся до него. Невольно он вновь задрал голову, но увидел лишь чистую безмятежную синеву.
«Всё сошло с ума в этом мире, — подумалось ему. — Бунтует даже природа. Где это видано, чтобы гроза – без облаков и молний?»
Та часть старого города, где он сейчас блуждал, лежала в низменной ложбине меж двух холмов. Дома, по большей части, здесь были древней постройки, и оттого невысоки. Здание в полных три этажа, да с мансардами на четвёртом, уже считалось местным небоскрёбом. Эта особенность побудила строителей проложить здесь монорельс не вдоль улиц, как на новых широких проспектах, застроенных сплошной стеной семиэтажек по обе стороны, а прямо над крышами старинных особнячков. Инженеры признали место удобным, чтобы устроить тут развилку. Потому район получил узловую станцию, хотя традиционно основная масса живущих здесь вела тихую и спокойную размеренную жизнь типичных буржуа либо тех, кто этим буржуа так или иначе прислуживает. И положение господ, и должности обслуги передавались здесь по наследству. Всем этим людям не было нужды раскатывать на монорельсе через весь город каждый день. Их дом и их работа были рядом.