– Ты что, слушала? Давно?!.
Я села на рюкзак рядом с ним. И вдруг рассказала:
– У меня маме операцию делали. Сейчас прямо. Всё нормально прошло, но я не могу в классе сидеть. А тут ты. Так играешь! Почему ты никогда не говорил, что умеешь?
– Зачем? Я не очень и умею, так. Учусь. И… и Тарас не играет, зачем мне?
– Ричард! Ты дурак? При чём тут Тарас!..
Ну, всё – началась перемена, все как с цепи сорвались. И я поскорее ушла из раздевалки. А Диксон остался. Кто бы мог подумать – Диксон!
…Ну, конечно. Тарасов не играет, и ему не понравится, что его слуга, его тень вдруг в чём-то его круче.
И Диксон выбрал быть при Тарасове и без гитары, чем с гитарой и одному.
Вот балда.
Интересно, если я буду его Ричардом звать, что-то изменится? А я смогу? При всех?
* * *
Пашка пришёл раньше меня. Я захожу – а он с тряпкой. Пол моет, только грязь развёл.
Я молча иду в свою комнату, сажусь за стол. Открываю скетчбук. Смогу я нарисовать Диксона с гитарой?
Пашкина тряпка шмякает всё ближе. Неужели зайдёт ко мне за стеллаж?
Зашёл.
– Ноги подними, – говорит он.
Я поднимаю.
И он моет всю мою часть комнаты, и под столом тоже. С ума сошёл, будто я сама не могу!
Вот он один так умеет – ползать по полу с тряпкой с таким видом, будто я тут никто, а он принц крови. Мне кажется, даже если бы он попросил меня вот так у него пол помыть и поднял бы ноги – это было бы не так унизительно. Показывает, что он меня лучше. Специально.
Он ушёл, а я пытаюсь сосредоточиться на рисунке. Нет, не вышло ни Диксона, ни гитары – только вешалка с этой толпой курток хорошо получилась. Ну и ладно – Пашка пол вымыл, а я тогда сделаю какую-нибудь еду. Я умею яичницу; макароны вчера ели. Что ещё у нас есть?..
А на кухне опять Пашка. Чистит картошку – зачем только пол мыл, уже опять грязь развёл. И под носом грязные усы, как у маленького. Стоит, чистит. На столе планшет лежит, я посмотрела – открыт рецепт какой-то, дымящаяся кастрюлька на картинке.
Я сначала думаю независимо от него сделать яичницу, но это слишком. Пусть лучше готовит свою картошку, раз взялся. Надо спросить: «Тебе помочь чего?» – но горло не может издать ни одного звука.
Я молча беру ножик и начинаю чистить тоже.
Мы молчим. Мне кажется, он только и смотрит, как я толсто срезаю кожуру. Нечаянно задел меня, отодвинулся. Что-то невыносимое, кажется, я не смогу есть эту картошку.
Осталась последняя, мы вместе за неё схватились – и Пашка сразу бросил, оставил мне. Смотрит в планшет – руки бы помыл сначала, как можно такими грязными тыкать!
Ушла к себе. Как хорошо, что есть уроки. Никто не скажет, что человек бездельник, если он рисует в тетради катеты и гипотенузы.