Лиля качала головой и не отнимала от лица ладоней, сложенных домиком:
- Я все понимаю. Все! Но ты бы, на моем месте, как к этому относилась? Ты бы вот так, запросто, поверила, что твой муж спокойно решил засадить тебя на пятнадцать лет?
- По-твоему, есть другое объяснение?
- Должно быть.
- А вот это ты уже гонишь полную дурь! Знаешь, я бы тебя поутешала в какой-нибудь другой ситуации, но не тогда, когда вопрос идет о жизни и смерти. Правде, Лилечка, надо смотреть в глаза... Была у вас особая любовь, когда вы женились?
Лиля судорожно повела плечами:
- Нет, не было.
- А потом вдруг откуда-то взялась? Ты мне это хочешь доказать, да? Нет, бывают, конечно, ситуации, когда женятся люди без любви, а потом чувства просыпаются. Но к вам с Бокаревым это, извини, не относится.
Она спросила "почему" автоматически, прекрасно зная, какой будет ответ.
- Потому! - Марина раздавила окурок о край блюдца. - Потому что окончание на "у"! Во-первых, эта его безумная страсть с Олесей, во-вторых его киношно слащавая рожа и твоя, прости, довольно обыкновенная. А в-третьих... Я бы ещё поняла, я бы поверила. А что? Всякое бывает. Иногда, вообще, баба страшнее ядерной войны, а мужик-красавец с неё пылинки сдувает. Но твой Бокарев - эгоист до мозга костей. Он никого, кроме себя, любить не способен. В принципе!
В комнате уже висело рваное облачно сизого дыма. Марина встала, подошла к окну, рывком распахнула форточку. Воздух не посвежел и стало, вроде бы, даже жарче. Лиля переползла в самый угол диванчика, подогнула под себя ноги.
- Значит, на работе по поводу той кражи - никто и ничего? - она потерла указательным пальцем переносицу. - Жалко. Я надеялась...
- И зря надеялась! Вообще, то что ты сейчас делаешь - дебилизм страшный! Я бы, на твоем месте, пошла в милицию и рассказала все, как было. Про бабу эту, про звонок, про то, что тебя заставили так одеться...
- И про Вадима? Про то, что он тогда этот сейф взломал?
- Господи! Да блеф это все чистой воды! А даже если и не блеф? У тебя ребенок на руках, тебе тюряга грозит, а ты все о Бокареве печешься. Взял он эти деньги - пусть сядет! Ему, поверь моей интуиции, есть за что сидеть.
Разговор снова пошел по замкнутому кругу. Лиля потянулась за чашкой и сделала пару глотков холодного уже чая. Ей почему-то мучительно захотелось сжать губами сигарету, чиркнуть зажигалкой, сощуриться от едкого дыма...
Когда-то, когда ей было шестнадцать лет, она попробовала курить. Просто поняла, что берегись - не берегись, до двадцати лет не доживешь все равно: давление ни к черту, врачи только головами качают. Купила в табачном отделе магазина болгарский "Опал" (ей продали без всяких оговорок, подумали, что для папы), в бакалее - спички. На третьей пачке все закончилось. Лиля узнала, что умерла девочка, с которой они регулярно путешествовали по больницам: начала вытирать в комнате пыль, упала в кресло и больше не встала...