Глава 31 "Грузчик Валерик"
— Что ты делаешь?
Вопрос был лишним — я уже была у него на руках и прекрасно понимала, что последует за этим.
— Нечто необычное… — добавил Терёхин хитро, цитируя меня недавнюю, хотя мог и промолчать ради вежливости.
Но вниз по лестнице побежал, на мое счастье, молча, а я так же молча вцепилась ему в шею, намного крепче пятнадцатилетней девчонки. Наверх взлетал он тогда на меньшей скорости. Впрочем, и годков ему было меньше и дури в нем… Нет, дурь, наверное, с годами не выветрилась, а даже приумножилась. Это и прекрасно в нем — только крепче держись за шею. И молчи, когда хочется крикнуть «не урони!» Не уронит…
Заговорил он первым, но не со мной, а с соседкой, чтобы та посторонилась. А то ведь зашибет! И точно — шли бы вы, бабушка, по лестнице в другом месте. Мешаете нашей лестничной романтике. Неужели непонятно?
Я не поддала ногами дамскую сумочку, как только что соседскую дверь — и все же поняла, что мысленно мне послали много лестного и обязательно сообщат матери о творимых ее дочерью непотребствах. В кой-то веке позвольте дать вам реальный повод пошушукаться на лавочке. Вас даже в застойные годы никто на руках вверх-вниз не таскал, я уверена!
— Это я погорячился, — усмехнулся Терёхин, опуская меня в темноту у железной двери. — Гипс был легче твоих взрослых глупых мыслей…
Я нажала на кнопку и выпустила нас в день — новый, к новой — пусть хотя бы для меня — машине.
— Ты просто вагоны давно не разгружал, вот и сдал, — не стала я молчать.
Вне четырех стен хрущевки дышалось привольно и не было страха вновь оказаться между стеной и телом, которое тоже, как и стену, сдвинешь лишь отбойным молотком.
— Вот сейчас и начну. Открывай свой тарантас.
А он открыл пиджак — проверил пуговицу на прочность, и я подхватила его, точно только ловлей мужских пиджаков и занималась в свободное от работы с чужими детьми время. Вот, Терёхин и вернулся в образ прежнего Валеры, который даже дверь придерживал для меня на расстоянии. Вот не открой он рот в прихожей, жилось бы мне привольно, а сейчас волю сковывал его внимательный взгляд. Нет, не бойся за пиджак. Я его на спинку пассажирского сиденья повешу, чтоб не помялся. Только потом багажник открою — главное, дверью владельца пиджака не снести: не стой, Терёхин, под рукой, зашибу!
— Я сам с твоими коробочками разберусь, а ты возьми в моем бардачке доверенность и проверь, что все правильно.