Она покрутила шеей — затекла, не головой же: та у нее явно закипела.
— Да как бы все хорошо. Я за Валерку переживаю. Если бы можно было просто вычеркнуть его из жизни и не страдать, сделала бы это с удовольствием, но ведь не вычеркнешь. Он же теперь как бы не один такой идиот, их трое с нашей фамилией. Аля, — Марианна вскинула на меня огромные глаза, все еще влажные. — Я не ною. Нет, я ною… Но это между нами. Для всех я сильная и черствая тетка. Я же с мужиками-программерами работаю. Мне из-за платьев и так влетает от коллег, но не могу я, хоть убей, джинсы с футболкой нацепить.
При этих словах я непроизвольно стиснула обтянутые джинсой коленки, и Марианна это заметила.
— Аль, я не про тебя! Тебе всегда шло быть мальчиком. Хотя ты шикарна в роли принцессы. Я все фотки твои посмотрела. И вообще не понимаю, почему ты женственность в себе прячешь?
— Ничего я не прячу. Я просто такая разная… В платье принцессы глину не помесишь и гипс не поразводишь. И клейстер не попьешь. Марианна, я не на кнопочки пальчиками нажимаю, как ты, понимаешь?
Она пожала плечами, но, наверное, поняла меня.
— Аль, только Валерке ни слова о том, что я тебе тут наговорила. А то он мне кислород перекроет.
— А ты во мне сомневаешься? — в моем голосе снова проснулась неконтролируемая злость.
И Марианна ее почувствовала, поэтому отвернулась к окну.
— Прости, Аля. Я давно ни с кем не откровенничала. Я не знаю, что на меня нашло. Брат меня прибьет, если узнает, что я сказала тебе, что Сеня ему не сын. Даже Никита этого не знает. Бабушка не знает. Только мы и мать. Все. Ну и отец, я ему часто жалуюсь. Наверное, поэтому он теперь не так часто приходит ко мне во сне. А тебе папа когда-нибудь снится?
— Виталий Алексеевич? — чуть не подавилась я скопившимися во рту слюнями.
Марианна вздрогнула.
— Нет, я про твоего отца спрашиваю. Хотя… Снился хоть раз? Признавайся! Просто понимаешь… Валерка с ним действительно одно лицо стал, я серьезно. Может, поэтому мне так тяжело с ним общаться.
— Может быть… — ответила я и решила смотреть в окно.
Боже ж ты мой, а как мы хохотали на мосту. Кажется, в прошлой жизни. Нет, не так… Мы вернулись назад в тот год, в котором расстались, а сейчас снова на нас взрослые проблемы навалились.
— Да, это я, — ответила Марианна на звонок. — Какие документы нужны? Как родители? У него только отец, мать умерла четыре года назад, — глаза Марианны сузились. — Вы понимаете, где Бологое, а где Питер? Я в поезде, я буду у вас через час. Я же говорила с вашим представителем. Уже и так восемь часов будет. Даже если мой брат сейчас сорвется сюда из города, у него ж машина, а не самолет. Это же ребенок. Вы что, не можете в положение войти? Что? Это Никита вам сказал? Это не правда. А зачем вы опеку вызвали? Что значит, по протоколу? Вы не понимаете, что он вам врет? А мне что сейчас делать? И ваша опека там до одиннадцати будет сидеть? Да, вы в Яндекс вбейте. Да, хорошо. Не надо перезванивать. Он приедет. Конечно, приедет. Вы что, сомневаетесь?