Глава 12 “Я, наверное, тупая”
— Не застукали, а ведь могли… — шепнул Валера мне прямо в ухо и отпустил.
Нет, не совсем — пришлось рвануться назад и вжаться спиной в угол дивана. Шаги на лестнице давно стихли. Сейчас, правда, наверху хлопнула дверь. А у меня так же громко билось в груди сердце.
— И что? — заставила я выдавить из себя зло. Злилась я на себя: на свою дурацкую, непозволительную реакцию, на близость мужского тела. Это не мужчина. Это Терёхин. Ясно? Не совсем… — Нам пить нельзя?
— Говорить сейчас с Марианной нельзя, — усмехнулся Валера, откинув голову на спинку дивана. Тянул шею, которая явно затекла. — Хочется его убить, вот честно…
— За что? — шепнула я из своего угла, в который он меня загнал. Угол мягкий. Но остается углом.
— За все. Думаешь, не за что? — Валера продолжал смотреть в темный потолок. — За сегодняшнее. За вчерашнее. За ложь. Воровство. И прочее, прочее, прочее. Я однажды сотку у матери вытащил из сумки. В двенадцать лет. Так, выпендриться перед парнями хотелось. Купить на всех сигарет. Отец спросил — ты знаешь, что нельзя брать чужое? Я знал, что нельзя. Понятное дело, что знал… Сказал, что это не чужое. Это мамино. Ну, мне объяснили, что коммунизм давно закончился. Отец всыпал мне не по первое число, а на всю жизнь… Это было больно, это было унизительно, но оказалось действенно. Я за версту мамину сумку потом обходил. Я ненавидел отца, наверное, неделю. Может, две… Может, месяц…
Терёхин теперь смотрел на меня, а я на него: правда из-за стеклянного щита, склеивая губы виски, чтобы ничего не сказать.
— Я обещал Наташе никогда не бить ребенка. Теперь я, правда, не уверен, что был прав. Никита не сечет поляны, вообще. Они его избаловали вконец. Несчастный ребёнок, без мамы растёт…
— Они… — повторила я совсем тихо. — А ты?
— А я все время на работе.
— Может, в этом и проблема?
— Может, и проблема. Но тогда почему виноват я? Во всем и всегда, если воспитывают они? Я не прошу отвечать, — усмехнулся он и залпом допил виски. — Будешь еще?
Я мотнула головой и сделала последний глоток. Потом протянула пустой стакан Терёхину.
— Спасибо. Не мое. Извини.
— Цена не соответствует качеству? — усмехнулся он, не отпуская меня взглядом, даже когда ставил стаканы на журнальный столик и поднимал к ним бутылку. — Могу налить обыкновенный Джемисон. Дешево и сердито.
— Я не пью в таком количестве. Даже в дождь. А дождя уже нет. Тут, кажется, у вас и не было. Или я не заметила?
— Я тоже не заметил.
Но что-то явно заметил у меня на лице, раз не сводил с меня глаз. Прищуренных, но совершенно не сонных и даже не пьяных.