Мать моя вот изначально не верила в искренность Терёхиных. И друзья подсказывали ей, едва сводившей концы с концами, поиметь что-нибудь с богатой семьи. Но она наоборот всеми силами противилась нашему с Марианной общению, боясь, что поимеют в итоге меня. Нет, я всегда чувствовала себя в доме Виталия Алексеевича в полной безопасности.
— И с длинными волосами тебе лучше, — продолжала рассматривать меня Марианна.
Я всегда носила короткую стрижку. Даже не знаю, почему. Мама меня так стригла. Говорила, волосы у тебя тонкие, будут крысиными хвостами висеть. Сейчас я отрастила их чуть ниже плеч, потому что стрижку под мальчика переросла, а любую женскую причёску нужно укладывать, особенно, когда снимаешь парик. А так — стянул резинкой в хвост и под сетку, а потом резинку с вспотевшей башки просто не снимаешь до самого вечера.
— Замужем? Дети есть? — продолжили мы взаимный допрос, усевшись в Британской пекарне, до которой добежали чуть ли не вприпрыжку, как самые настоящие девчонки.
В восемнадцать мы решили, что никогда не выйдем замуж и не заведём детей. А все почему? А потому что у ее брата тогда только-только родился первенец, и мы иногда оказывались в роли нянек, хотя официальная нянька присутствовала всегда. К тому же, после аварии у меня появились проблемы с тазом, и родить я могла только через кесарево сечение, а мне тогда любая операция казалась адом.
— Нет, я чайлдфри по жизни. Зачем замуж, мне и так хорошо. А ты? — ответила Марианна.
— С ума сошла! Мне детей на работе хватает. У меня выработалась к ним стойкая непереносимость в нерабочее время. И к родителям тоже. Особенно к яжматерям. Яжотцы, кстати, теперь тоже попадаются. Эти вообще туши свет… Надеюсь, Наташа с Валерой после второго ребёнка не записались в их число?
Лицо Марианны сделалось слишком серьезным. И не понять было, какое из слов ее больше обидело: яжемать или яжеотец. Мне всегда казалось, что к жене брата она относится даже лучше, чем к нему самому.
— Наташи с нами больше нет.
Я не подумала ничего плохого. Не успела. Слова вылетели раньше:
— Они развелись?
— Не успели, — отрезала Марианна сухо. — Она вернулась во Владимир. Перебегала с матерью дорогу прямо около их дома, и попала под автобус. Там вообще фонарей нет, ничего не видно. Большую шумиху в местной прессе тогда подняли. Две смерти. Одна беременная. Мать на месте умерла, Наташа уже в больнице. Врачи говорят, все время находилась в сознании, несмотря на боль. Ребёнка удалось спасти лишь чудом. У нее тридцать шесть недель тогда было.
— О, господи…