Перед отъездом к Савару подошел Девятко, старший у северян.
– Ты прости нас, княжич, – смущаясь, проговорил он. – Не пойдем мы с тобой. Боярин наш погиб, да от дружины его нас шестеро-то всего и выжило. Ежели мы где поляжем, кто тогда малого боярича на крыло ставить будет, хозяйство боярское захистит? Смерды землю поднимут, а вот меч в руке держать только вои научат.
– Добро. Никаких нареканий на вас нет. Оставайтесь. Сами управимся.
Так и расстались, увезли своих тяжелых на повозках, да вот беда, за три дня езды по дороге они перемерли почти все. Теперь вот и Михаила не стало, одного дня не дотянул до бабкиной избушки. Видать, так ему на роду написано было.
Еще не подъехав к основным силам противника, Олег с товарищами ощутили присутствие чужаков. По многострадальной территории южной Руси враг прошелся огнем и мечом, словно браконьер с сетью по мелкому прудику. Сожженные городища, пустые деревни, на улицах которых лежали никем не захороненные тела смердов, в основном стариков и детей. Не слышно голосов скотины в хлевах, избы зияют пустыми глазницами оконных проемов, двери нараспашку. Картина ужасала своей безысходностью.
Не привлекая к себе внимания, пропустили мимо два половецких разъезда. С запада по черниговскому шляху степняки провели большой караван телег с награбленным добром. За доверху нагруженными повозками тащились, еле переставляя уставшие за дорогу ноги, пленные русичи. Людей за связанные руки прицепили к длинным веревкам, закрепленным за задние борта телег. Лихие наездники, снующие взад-вперед вдоль дорожного поезда, плетьми подгоняли бредущих славян. Переговаривались, смеялись, радуясь добыче.
Сам стан заставил кривичей крепко призадуматься. Такого скопления воинства они в своей жизни еще не видели. Издали, остановившись на лесной опушке, наблюдали, как спешенные степняки штурмуют высокие каменные стены города. По длинным штурмовым лестницам, прикрываясь щитами, половцы, как муравьи, лезли вверх. Тучи стрел с обеих сторон пожинают скорбный урожай. Идан указал на клубы дыма за городскими стенами.
– Тяжко приходится курянам. В городе горят постройки.
– Слишком много ворога собралось под стенами. Сдюжим ли мы? – засомневался Велибор.
– Ничего, глаза боятся, руки делают. Так боярин всегда говорит, – вспомнил Ослябя.
– Судя по всему, города им сегодня не взять, – глядя на жалкие потуги половцев преодолеть стену, констатировал Олег. – Значит, дождемся, когда выдохнутся, да ближе к вечеру и сами начнем.
К концу подходил четвертый день осады Курска. С переменным успехом орда и дружина города вели сражение на стенах, неся невосполнимые потери. Никогда ранее куряне не видели под стенами своего города столь огромного воинства. Сверху были хорошо видны конные потоки кочевников, заполонившие окрестности. Крики людей, ржание и топот копыт лошадей растворили в себе все посторонние звуки. Даже при слабом ветерке от скопления кочевников в сторону славян исходил чужеродный запах застарелого пота вперемешку с квашеным молоком, заставляя с нарастающей в сердцах тревогой оценивать силу врага, его количество и качественные показатели навыков и вооружения.