– Перебираться будем здесь, – указал княжич на разломанную часть стены. – Запомните хорошо – мы идем в крепость не воевать. Силенок у нас для этого нет. Идем мстить, резать шакалов. Поэтому, когда окажемся внутри, расходимся, работаем только ножами, постарайтесь все делать тихо. Перед рассветом покинуть городок. Желаю вам всем удачи. Готовы? Пошли.
Со стороны реки ржали лошади, там большим табором стояли табуны половцев, там же находилась и малая часть орды.
Савар раскрутил веревку аркана с петлей на конце. Бросил. Петля, упав на выступ какой-то стойки на галерее, затянулась. Подергав аркан, убедился в крепости захвата, упираясь ногами о стену, полез наверх, отмечая, как справа и слева от него на стену взбираются его товарищи, слышал, как при этом непроизвольно пыхтят. Перебросив ногу через парапет, оказался на галерее. Отчетливей услышал гам внутри городища. Сверху оглядел площадь знакомых строений. Привлек шум из района рыночной площади, заставив шада двинуться по горелым доскам надстройки поближе к ней. Стены были пусты, тысячи пьяных кочевников колобродили внизу. Вот и рынок, хорошо освещенный кострами и факелами.
«По-моему здесь собралась вся верхушка людокрадов! – отметил он. – Но что это? Что-то не то во всей картине происходящего».
Пригляделся к сборищу половецкой элиты, гулявшей за накрытыми столами, славившей хана и куренных.
«Что-то не так!»
На улицах покоренного городка лежали никем не убранные трупы его защитников. Свет костров позволял видеть лужи запекшейся крови, натекшей с них. Но самым страшным было то, что половецкие воеводы расположились гульбищем на снятых пролетах заборов, положенных на живых людях. Раненых защитников крепости связали, кучно положили на рыночном майдане, а поверх страдающих от ран воинов и женщин наложили щиты забора. Под стоны боли произносились хвалебные тосты.
«Нелюди!» – одним словом ворвалось в сознание шада определение увиденного ним.
Савар спустился внутрь крепостного сооружения, прошмыгнул к полуобгоревшим лабазам, здесь встретил первого ворога, здесь же и расправился с ним. А дальше время замедлило свой бег. Шад ночным нетопырем передвигался по умершему вместе с его жителями селищу, выискивал спящих и сильно пьяных половцев, при помощи своего ножа переправлял их в «страну счастливой охоты». Не раз сталкивался с теми, кто даже в столь поздний час пытался набить мошну барахлом или насиловал женщин, чудом выживших при штурме. Его помощница – ночь – не раз выручала его. Воспоминания о судьбе собственного рода урывками посещали сознание, жалости к чужакам он не испытывал. С выпачканными по локоть кровью руками Савар перед самым рассветом покинул чертоги Гордеева погоста, шатаясь от усталости, протиснулся в лесную поросль, дождался прихода остальных русов.