Лишь к утру Монзырев прервал кровавый гвалт. Заставил дружину спешиться у последнего «почищенного» каравана. Дал людям прийти в себя, сбросить напряжение нелегкой ночи. Предрассветная хмарь отогнала сумрак ночи. Стоявшие на месте, выстроенные как при движении в колонну, запряженные в громадные телеги быки ревели дурниной, может быть, понимали своими тупыми мозгами, что их хозяев больше нет.
– Собрать сотников! – распорядился Мрнзырев ординарцу.
Когда командиры собрались, молвил слова приказа:
– Сейчас всем отдыхать. После уходим на Русь.
Все молча склонили головы в знак согласия по решению вождя.
Старейшина печенегов чуть отодвинул в сторону своего маленького князя, сделал шаг к боярину.
– Позволь сказать, боярин?
– Говори, Цопон.
– Вождь, нам здесь жить, позволь моим воинам собрать по степи теперь уже бесхозные стада. Они позволят роду подняться с колен, стать как прежде на ту ступень, где находился раньше.
Толик задумчиво посмотрел в глаза старика, мысленно анализируя ситуацию, если печенеги станут так же сильны, как прежде.
«Не возжелает ли возросший возрастом князь попытать силушку в пограничных землях, лет эдак через десять-пятнадцать? Хотя если так рассуждать, то напрашивается известное всем высказывание о том, что свято место не пустует. Не будет под боком этого рода, степь приютит другой. И что будет тогда? Неизвестно! А так хоть какая-то надежда на мирное сосуществование».
Старый Цопон, словно понял, о чем мыслит боярин, растянул улыбку на морщинистом лице.
– Я думаю, мой князь не будет против принести клятву вождю русов о мире!
Бурташ встал рядом со своим воспитателем, поклонился боярину, произнес:
– Клянусь, что никогда не подниму оружие против тебя и твоего рода, а если потребна будет помощь, позови. Клянусь, я приду. Даю в этом роту, порука, мое княжеское слово!
Монзырев невесело улыбнулся.
– Я принимаю твою дружбу, князь Бурташ.
Обратившись уже к Цопону, кивнул.
– Добро. Уводи своих воинов, собирайте стада.
– Хок!
У широкой балки после ухода печенегов дружина сутки приводила себя в порядок. В прохладных криницах отмыли с себя сгустки запекшейся крови, почистили одежду, позашивали раны на своих телах. Понурые и молчаливые, они как роботы выполняли нехитрую работу. В стане не были слышны громкие голоса, смех и шутка покинули это воинское подразделение. Монзырев лежал неподалеку от костра, отвернувшись в сторону от других. Думы темными тучами наплывали из небытия.
Кто он такой? Что сделал для людей, однажды поверившим ему? Как жить дальше? И жить ли вообще? Кому нужна такая жизнь? Он, человек, потерявший все, лишившийся семьи и друзей. Все, что он выстраивал в течение десятка лет, в одночасье рухнуло, похоронив под собой его жизнь. Он мертвец, только люди вокруг него этого еще не поняли. Трудно, ох, как тяжело, но пока не поздно, надо, бросив все, уходить! Благо дело, срок возвращения в родную реальность наступил, пора возвращаться. Нет больше места среди этих людей, да и незачем ему здесь оставаться.