Олесь прошел по внутреннему дворику хозяйственных сооружений, расставляя оставшихся в живых бойцов, посмотрел, как заносят раненых на нижний, подвальный уровень строения, увидел Шестака, Мстиславового дядьку и по совместительству одного из его десятников.
– Шестак, где сотник Мстислав?
– Погиб сотник, – мрачно сдвинув брови, промолвил десятник. – В заслоне на южной стене погиб, нам уйти давая.
– Стало быть, не зря голову сложил. Ты пройди, пересчитай выживших. Проход вниз пусть только в одном месте открытым оставят. У прохода охрану выставь. В случае прорыва все, кто сможет, в подвалы уходят.
– Сделаем.
– Не журись, старый, вскорости чую, рядом с Мстиславом все мы будем в Ирии медовуху пить!
Издали глядя на то, как языки огня пожирают стены, хан в раздумье посмотрел на сидевшую прямо на песке в десяти шагах от ног его коня шаманку. Арюжак, закрыв глаза, отрешившись от всего мирского, казалось, даже не слыша шума вокруг, пальцами перебирала стеклянные шарики бусин мониста.
К созерцавшему пожарище хану охранная сотня пропустила старейшину Йазука, это воины его куреня первыми ворвались в горящую крепость и довершили захват русской заставы. Соскочив с лошади, куренной, припадая на поврежденную еще в юности ногу, подошел к стремени хана, поклонился. На его морщинистом лице с припорошенными сединой усами отражалась еще не прошедшая горячка боя.
– Что скажешь, олугла Йазук-епа?
– Крепость пала, мой хан.
– Это я уже вижу и сам.
– Внутри пожарища есть внутреннее укрепление, туда отошли выжившие урусы.
– Какие потери в твоих кошах?
– Из моего куреня погибли полторы сотни воинов, мой хан.
– Значит, моя орда лишилась сотен шесть-семь смелых и сильных воинов?
– Потери еще никто не считал. Урусы огрызаются стрелами внутри, не давая в тесноте и пожаре вскрыть ворота.
– Так и не штурмуйте их, – хан обернулся к одному из своим телохранителей. – Кечле, скачи к старейшинам штурмующих кошей, передай мой приказ. Пусть поджигают внутреннее укрепление. Пусть урусы сгорят заживо.
– Слушаюсь, повелитель!
– Великий хан! – взмолился старейшина. – Погибло так много воинов, а ни рабов, ни добычи мы еще не взяли. Если все сгорит в огне, жизни твоих людей, погибших под стенами, не будут стоить ничего!
– Кечле, ты слышал мой приказ?
Воин в галоп помчался в сторону пожарища.
– Ты уже должен знать, Йазук-епа, я не меняю своих решений, – от хана повеяло холодом. Старейшина почувствовал себя пустым местом, прошла дрожь по всему телу, вызванная спокойным голосом и взглядом хана.
– Да, мой хан.
– Исполняй приказ, Йазук.