– Возьми, – говорит Кассиди, поворачиваясь к грузовику на бетонных блоках. – Для таких случаев я их и откладывал.
Он подходит, продевает руки под старую вентиляционную решетку джипа, чтобы проскользнуть под ней, но в последнюю секунду останавливается, снова вспомнив, какой он потный. И какой голый. И какие острые ржавые куски висят снизу.
Джо уже стоит рядом с ним, хватает его за руку и притягивает к себе.
Они обнимаются, несмотря на то что он потный, ее распущенные волосы прилипают к его груди.
– Тебе теперь надо будет принять душ, – говорит он ей.
– Мне это нравится, – отвечает она.
– Дай я достану мой комбинезон, – просит Кассиди, он говорит о термосе с наличными в пакете под грузовиком.
– Я ведь не совсем бесполезна, – возражает Джо.
– Мой друг ее убил.
– Покормишь Кали? – спрашивает Джо, она имеет в виду пегую кобылу.
– Я не собираюсь так ее называть, – отвечает Кассиди.
– Про себя будешь называть, – возражает Джо и берет его лицо в ладони, прижимает его рот к своим губам, целует его на прощание и замирает, закрыв глаза.
– Осторожно, – предупреждает Кассиди. – Я тут голый.
Она опускает руку вниз, что совсем не помогает.
– Два дня, – говорит она, отстраняясь.
– До понедельника, – отвечает Кассиди.
– Я оставлю у костра полотенца, – предлагает Джо. – Мальчики всегда забывают о том, что будет потом.
Кассиди поворачивается к потельне, пожимает плечами. Она права. Они собирались просто высохнуть. Наверное. В леденящую стужу. Под снегопадом.
– Ты в состоянии вести машину? – кричит он вслед Джо. Она уже стоит на ступеньках прицепа.
– Не так уж далеко ехать, – кричит она в ответ, потом спрашивает насчет барабанного боя, несущегося из машины Виктора:
– Одна из твоих записей?
Кассиди качает головой, а затем она исчезает в прицепе, чтобы собрать вещи, прицеп потрескивает и скрипит, все окна теперь желтые, и понятно, что это горит их единственная лампа. Но все равно он выглядит живым, и это доказывает, что все оно того стоит.
Где-то в темноте лошади топают копытами и шумно дышат.
– Не волнуйтесь, – говорит им Кассиди. Потом, больше обращаясь к себе, обещает: – Я верну ваш ковшик, тише.
Но где же Виктор?
Кассиди вглядывается в темноту десять, двадцать секунд, каждая из них холоднее предыдущей, потом громко и резко свистит, подзывая собак.
Глупые собаки. Глупые лошади. Глупый Виктор.
Возвращаясь к потельне, он шагает тем быстрее, чем ближе подходит, его пыхтение превращается в пар у лица. Он сгребает две полные горсти снега, из которого капает вода, потом поднимает ногой клапан и медленно забирается внутрь, с ходу протягивая им эти две холодные горсти снега.