— Сработало? Не требовали?
— Я же говорю, не шибко.
— То есть нашлись те, кто не усовестился?
— Естественно.
— Так, вернёмся к Бессонову. Он все эти три дня провёл в своём номере?
— В моё дежурство точно не выходил. А сменщик мой Серёга Маврин. У него можете спросить. Только я думаю, что Серёга вам то же самое скажет.
— То есть тратить деньги на Серёгу вы не советуете? — улыбнулась Мирослава.
— Так и не выйдет у вас ничего, — хитро прищурился Виталий.
— Это ещё почему?
— Потому что Серёга мало того, что женат, он ещё и с хвостом!
— С хвостом?!
— Или с прицепом, — и пояснил: — Двое детей у Серёги.
— И он верный муж и примерный отец?
— Типа того.
— Что же вы не берёте с него пример? — поддела Усова Мирослава.
— Под юбкой я ещё насидеться успею, когда женюсь. А пока мне погулять охота.
— Ну, ладно, — сказала Мирослава, — вы гуляйте, а я покину вас.
— Как это? Вы же обещали!
— Ничего, кроме денег, я не обещала, — усмехнулась Мирослава и положила на стол несколько крупных купюр.
— Это за ужин много, — вырвалось у Виталия.
— Это ещё вам и за информацию.
— А, спасибо.
Мирослава почувствовала, что у Усова отлегло от сердца. И уже вдогонку ей он крикнул:
— Если что, обращайтесь!
— Всенепременно, — бросила она, не оборачиваясь.
Вернувшись в гостиницу, Мирослава взяла ключ от номера и, наклонившись к портье, спросила:
— Вы Сергей?
— Да, — удивился он.
— Вы дежурили в дни, когда у вас останавливался музыкальный квартет?
— Да, — ответил он настороженно, — а почему вы спрашиваете?
— Я детектив, — Мирослава протянула ему лицензию.
— Понятно.
Однако Волгина видела, что ему ничего непонятно, но всё-таки, не давая ему время на размышление, спросила:
— Одному из них стало плохо?
— Да, саксофонисту.
— Друзья вызвали «Скорую»?
— Это в тот день, когда дежурил Виталий. Он мне и рассказал.
— А в ваше дежурство всё прошло спокойно?
— В целом, да…
— «Скорая» больше не приезжала?
— Нет, но с ним сидела сиделка.
— Вы её видели?
— Да, она выходила несколько раз.
— Вы могли бы её описать?
— Да ничего особенного, — проговорил Сергей, — среднего роста, в белом халате, кожа смуглая, глаза широко расставленные, карие, волосы каштановые, ближе к чёрному. Голос с едва уловимой хрипотцой, то ли она раньше много курила, то ли от природы такой.
— А в гостинице она не курила?
— Нет, и табаком от неё не пахло.
— А сколько ей, по-вашему, лет?
— Года тридцать четыре — тридцать пять.
— Как она себя вела?
— Я заметил, что она нервничала. И даже подумал, не стало ли хуже её подопечному.
— Но тогда бы она его одного не оставила…
— Вот и я про то же. Наверное, она нервничала не из-за больного, а из-за себя.