«Папаша мечется под окнами роддома в ожидании рождения ребёнка. Вдруг ему сообщают:
— Ваша жена родила!
Счастливый отец вопит:
— Мальчика?
— Нет.
— А кого?! — следует изумлённый вопрос».
«Так и у меня получается, — подумала Мирослава, — что, если это был мужчина?
Но что делать в гостинице переодетому женщиной мужчине?
Во-первых, здесь мог жить его любовник, которого он мог скомпрометировать, если бы пришёл в своём натуральном виде. Ведь у партнёра может быть семья, да и коллеги могут отнестись негативно, узнав о его нетрадиционной ориентации. Всё-таки мы, к счастью, живём не на Западе. Это первый вариант.
А второй — женщиной переоделся перед уходом из гостиницы тот, кто здесь жил.
Но зачем? Чтобы опять же пойти к кому-то на свидание? Или предаться пороку на стороне?
Ни один из вариантов исключить нельзя. Проверить почти невозможно».
Мирослава забралась в кресло с ногами и стала думать о том, как же ей не хватает Дона.
— О! — воскликнула она, — мне нужен сейчас Морис!
Она набрала номер агентства.
— Детективное агентство «Мирослава» слушает, — прозвучал в трубке голос Миндаугаса.
— Морис! Солнышко! Здравствуй!
— Здравствуйте, — произнёс он несколько растерянно, озадаченный её жарким приветствием.
— Морис! Пожалуйста, срочно узнай, кто прилетел в наш город ночью или утром в день убийства Самсоновой и кто улетел в этот же день поздно утром или в начале дня.
— Хорошо. Смотреть лиц обоего пола?
— Да, исключая детей и семей с детьми.
— А если семья без детей? — уточнил он.
— Их на всякий случай внеси в список.
— Вам позвонить в гостиничный номер или на сотовый?
— Лучше на сотовый, он будет со мной.
— Хорошо.
Сидеть в номере Мирославе абсолютно не хотелось.
Когда она пребывала в ожидании, то стены комнат имели странную тенденцию приближаться друг к другу, сужая пространство, одним словом — давили. Вот и сейчас они уже начали на неё давить. Поэтому она поспешно покинула свой номер.
Ряды пальм обрамляли ступени, спускающиеся на набережную. На самой набережной бродили толпы народа.
«И это в октябре-то», — подумала Мирослава.
Но она умела абстрагироваться от окружающих и даже среди людей умела чувствовать себя наедине с собой и природой.
Как это ей удавалось, неизвестно, но факт оставался фактом.
Над розовыми петуниями кружились огромные бабочки. Когда их крылья касались края лепестков, раздавалось характерное шуршание шёлка…
Две высокие скалы стояли, прижавшись друг к другу, и смотрели в морскую даль. Волны, сладко мурлыкая, тёрлись о серый камень головами. Солнце неспешно плыло в небе. Его отражение в море не казалось плоским, оно, словно упругий мяч, прыгало по волнам, и золотистые брызги растекались в штрихи, прочерчивая зыбкую дорогу в неизвестность…