…Но всё же, так сказать,
Поэту приказать
Не может ни один, ни один король! –
закончил он свою вольнодумную «Балладу об условно-досрочной свободе». И овация случилась.
Геральту даже показалось, что у поэта есть реальные шансы на победу в этом странном турнире трубадуров и он взаправду примус.
Но Помпей Смык самим своим появлением развеял всяческие иллюзии. Публика взорвалась восторженным рёвом, едва появился на помосте пришелец из неведомого Моветона.
Новый Орфей действительно был одноглазым. А ещё он совершенно не походил на романтического певца любви – бритая башка, бурая щетина на щеках, тяжёлый подбородок вышибалы… Кожаный камзол в обтяжку, высоченные сапоги с отворотами…
Все предыдущие трубадуры пели стоя, а для Одноглазого принесли табуретку, и не только её.
Помпей Смык тяжело опустился на сиденье. У ног его служители поставили большой барабан и тарелки. Барабанная колотушка приводилась в движение особой педалью, другая педаль предназначалась для тарелок.
На коленях Смыка лежали небольшие гусельки. К гуселькам крепилась сложная конструкция, а на ней, на уровне рта певца, были расположены труба, рожок, флейта Пана и пастушья дудочка.
Словом, все виды инструментов – струнные, духовые и ударные.
– Ну-ну, – сказал Лютик. – Поглядим, как он с этим оркестром управится…
– Песенка, – объявил Помпей Смык сиплым пропитым тенорком. – Песенка про дальнюю дорогу.
Прошёлся по струнам, ударил в барабан, звякнул тарелками и затянул:
Люди, нечего дома просиживать штаны –
Нужно на мир поглядеть!
Собирайтесь, мужики, бабы да ребятишки –
И за мною в дальнюю дорогу!
Зал застыл в недоумении, а истинный поэт Лютик выкрикнул:
– Нескладушки-неладушки, моргенштерном по макушке!
Некоторые даже захихикали. Эсси Давен презрительно хмыкнула: тоже остряк нашёлся!
Певец не удостоил дерзкого взглядом, изобразил восходящую гамму на флейте и немножко подудел в трубу. Вышло очень противно.
Ещё вчера Геральт при полном отсутствии слуха понял, что этот человек ни петь, ни играть на чём-либо не умеет. А уж со слухом у него ещё хуже, чем у самого ведьмака.
Наконец Одноглазый Орфей добрался до пастушьей дудочки…
И произошло чудо.
Печальный напев коснулся каждого уха, заставил трепетать барабанные перепонки…
И сразу всем стало ясно, что оставаться в этом дурацком зале нет никакого смысла, что погода на улице чудесная, а родной дом, контора или мастерская – это та же тюрьма, и семья – тяжкие цепи, и в ногах играет молодая, весёлая и неуёмная сила, и надо, надо, надо идти вслед за этим удивительным посланцем иных, лучших миров туда, в неведомые и прекрасные дали, и…