Он закрылся портфелем и пригнулся. Кусок ударился о стену и упал на пол, скользнул и остановился у ноги папы.
Я гордилась Элеонор.
– Ты все дела на меня бросил! – заявила она.
Я утащила братьев в детскую.
– Тебя никогда нет дома! – не умолкала Элеонор. – Где ты вообще? Где-то с Брендой или здесь, со мной?
Бренда. Никто больше не произносил ее имени…
– Ох, мама… – прошептала я. – Как мне тебя не хватает!
– Ты потему глустная? – спросил Джо.
Я погладила его по голове, по мягким, как цыплячий пух, волосам.
Мой отец бормотал что-то, но Элеонор его не слушала.
– Что значит – я откусила больше, чем могу проглотить?! – кричала она. – Когда я купила одноразовые пеленки, ты сказал, что она пользовалась матерчатыми. Мне никогда не сравниться со святой Брендой!
– Тогда просто не было ничего другого! – закричал в ответ отец. – Я не говорил, что ты должна пользоваться ткаными пеленками! Я просто вспоминал, что все было по-другому! И незачем все делать самой! Люди готовы тебе помочь! И хватит отталкивать их!
Молчание.
– Мне хочется, чтобы мне помогал ты…
Когда я сообщила Одиль, что папа решил брать выходные по субботам, чтобы заботиться о мальчиках, и что Элеонор купила целый грузовик памперсов, она сказала:
– Видишь, как важно постоять за себя? Это не всегда решение проблемы, но если не попробуешь, то и не узнаешь.
– Я не уверена, что дело в моем походе к папе на работу.
Я рассказала об Элеонор и сгоревшем мясе.
Одиль хлопнула в ладоши:
– Похоже, ты вдохновила Элеонор на то, чтобы она высказалась! Браво!
Теперь у нас с Одиль было время, когда нас никто не перебивал, и я снова нашла ту книгу с фотографиями. Сидя на диване, мы рассматривали снимки ее родных.
– Как я по ним тоскую, – взглянув на следующую фотографию, произнесла она.
На фото была темноволосая красавица в платье в горошек. Одиль просияла, словно неожиданно встретила друга:
– Это мисс Ридер. Она была моей начальницей в библиотеке и человеком, которым я больше всего восхищалась.
На следующем снимке красовалась леди в шляпке-тюрбане, она разговаривала с офицером в очках в тонкой оправе, со свастикой на нарукавной повязке.
– Нет пользы размышлять о прошлом, – сказала Одиль, и на этот раз ее тон был каменным, как и ее лицо.
Она сунула снимок обратно в книгу.
Почему у нее сохранилась фотография какого-то нациста?
– Вы были знакомы с нацистами?
– Доктор Фукс приходил в нашу библиотеку.
Когда я представляла себе нацистов, они убивали людей в концентрационных лагерях, а не выбирали книги. И казалось неслыханным то, что Одиль знала его имя.
– Париж был оккупирован, – пояснила Одиль. – Мы не могли избежать встречи с ними, но не все и хотели этого. А этот был, как говорили немцы, «защитником библиотек».