– Уж не принимает ли этот проклятый ребенок таллиум?
– А ты что, знаешь про таллиум?
– Слышал.
– В общем, что касается летающей коровы, – сказала Трой, – она вне подозрений. Сейчас все объясню.
– Да, – согласился, дослушав, Аллейн, – тут она явно ни при чем.
– И вообще ни при чем, – твердо заявила Трой. – Жаль, что мы с Полом и Фенеллой так и не провели наш эксперимент.
– И что же это за эксперимент?
– Он предполагал и твое участие. – Трой лукаво посмотрела на мужа.
– Черта с два!
– Точно. Мы завернули в тряпку кисть, которой рисовали летающую корову, и хотели взять у всех отпечатки пальцев. А ты бы потом сравнил. Неужели отказался бы?
– Сердце мое, да я бы у великого хана татарской орды взял отпечатки, лишь бы доставить тебе удовольствие.
– Но мы так и не довели дело до конца. Вмешалась, как сказали бы вы с мистером Фоксом, смерть. Смерть сэра Генри. Между прочим, тот, кто испачкал краской мои перила, оставил отпечатки пальцев на каменной стене над ними. Быть может, по прошествии некоторого времени я могла бы сделать так, что меня пригласят в Анкретон, а ты бы поехал со мной вместе со своим инсуффлятором и черной краской. Но согласись, это ведь и впрямь странная история.
– Да, – потер нос Аллейн, – и впрямь странноватая. Мы услышали о смерти Анкреда на судне, радиограмма пришла. Только тогда я меньше всего думал, что ты как-то связана с этим.
– Мне он понравился, – помолчав, сказала Трой. – На публику все время работает, временами рядом с этим стариком становится совершенно не по себе, и все-таки он мне понравился. И рисовать его было безумно интересно.
– Ну и как портрет, получился?
– По-моему, да.
– Хорошо бы посмотреть.
– В ближайшие дни. Сэр Генри заявил, что оставляет его Нации. И что же Нация? Вешает картину в каком-то темном углу у Тейта[58], можешь себе представить? Одна газета, по-моему, Найджела Батгейта, собирается сфотографировать ее. Можно у них достать снимок.
Но Аллейну не пришлось ждать так долго. Фотография появилась в газете Найджела, предшествуя отчету о похоронах сэра Генри. В торжественной, насколько это позволяло время, обстановке он был погребен в семейном склепе в Анкретоне.
– Он ведь надеялся, – вздохнула Трой, – что Нация распорядится иначе.
– Вестминстерское аббатство?
– Боюсь, что так. Бедный сэр Генри, жаль, что не получилось. Да-а, – протянула Трой, роняя газету на пол, – для меня это означает конец Анкредов.
– Как знать, как знать, – неопределенно заметил Аллейн, и, потеряв внезапно всякий интерес к Анкредам и вообще ко всему, что не относилось к этому первому зыбкому этапу их воссоединения, он протянул жене руки.