Полин, Миллимент и Дездемона направились в «Бернхардт», комнату, где остановилась Полин, и долго там разговаривали. Затем они разошлись по ванным, в конце коридора, где столкнулись с мистером Рэттисбоном, явно возвращающимся из покоев сэра Генри. Аллейн, знакомый с этим человеком, предположил, что со своей поздневикторианской застенчивостью Рэттисбон поспешно проскользнул мимо трех дам в спальных халатах и проследовал в свое крыло. Дамы проделали вечерний туалет и вернулись в свои рядом расположенные комнаты. Начиная с этого момента повествования лицо Полин приняло мученическое выражение.
– Изначально, – продолжала она, – «Бернхардт» и «Банкрофт» представляли собой одну большую комнату – по-моему, детскую. Стена между ними – простая перегородка. Милли и Десси заняли «Банкрофт». Естественно, я понимала, что нам нужно многое обсудить, и некоторое время принимала участие в общем разговоре. Кровать Милли стояла как раз напротив моей, только по другую сторону перегородки, да и Десси – совсем недалеко. Но день получился длинный, и все были совершенно измучены. А они всё говорили и говорили. Безумно хотелось спать, а как тут заснешь? Глупость какая-то, право.
– Дражайшая тетя Полин, а почему ты не постучала в стену и не прикрикнула на них? – вдруг оживился Седрик.
– Этого мне делать не хотелось, – величественно возразила Полин и тут же добавила, самой себе противореча: – Вообще-то в конце концов я не выдержала, постучала. Спросила, не кажется ли им, что уже довольно поздно. Десси спросила, который час. Милли ответила, что не позже часа. Затеялся настоящий спор, и наконец Десси сказала: «Ну что ж, Полин, если ты так уж уверена, что поздно, посмотри на часы». Что я и сделала, и выяснилось, что уже без пяти три. Тогда они замолчали, и вскоре стал слышен только храп. Твоя мать, Седрик, храпит.
– Весьма сожалею.
– И подумать только: в двух шагах от того места, где сплетничают и храпят Десси и Милли, разыгрывается ужасная трагедия. Подумать, что, если бы я последовала своему внутреннему голосу и пошла к папа и сказала ему…
– Сказала что, тетя Полин?
Полин медленно покачала головой, заколебалась и выговорила:
– Все было так печально, так страшно. Будто бы видишь, как он движется к своему неизбежному концу.
– А Пол и Пэнти – к своему, это тоже видишь, не так ли? – вставил Седрик. – Между прочим, ты могла бы замолвить за них словечко.
– Я не ожидаю от тебя понимания или объективности.
– Ну, это понятно, – с полной искренностью откликнулся Седрик. – Их просто не существует.
– Тью-ю!
– Что ж, – сказал Седрик, – если мистер Аллейн исчерпал свои захватывающие вопросы, я бы, пожалуй, покинул библиотеку. Атмосфера, которую создают эти молчаливые, никем не читаемые друзья в сафьяновых переплетах, кажется мне исключительно мрачной. Мистер Аллейн?