Точно так же Трой прекрасно понимала, что Аллейн воспринимает такое отношение как нечто свойственное самой ее натуре. Она понимала, что, когда речь идет о любви, он отказывается признавать, будто этика не способна разрушить ее чувство. Ему казалось, что если в результате его деятельности убийца оказывается на плахе, то в глазах Трой именно он, Аллейн, становится палачом. И лишь благодаря некоему несказанному чуду любви – так ему думалось – она превозмогает это отвращение.
Но истина, обнаженная истина, беспомощно повторяла Трой, заключается в том, что ее представления далеки от ее же чувств. «Не такая уж я чувствительная, как ему кажется, – говорила она себе. – Не важно, чем он занимается. Я просто люблю его». И при всей своей нелюбви к такого рода обобщениям, добавила: «Я – женщина».
Ей казалось, что, покуда разделительная полоса существует, полное счастье невозможно. «Быть может, – рассуждала Трой, – после этой истории с Анкредами все в конце концов переменится. Быть может, это нечто вроде страшного показательного урока. Я втянута в события, и отстранить меня он не может. Я участвую в расследовании дела об убийстве». Тут Трой с ужасом подумала, что не сомневается, что старик, чей портрет она писала, был убит.
Едва Аллейн вошел в дом и остановился в дверях, Трой поняла, что не ошиблась.
– Ну, Рори, – начала она, направляясь к нему, – в этой лодке мы вместе, не так ли, милый?
– Вроде того. – И, проходя мимо нее, поспешно добавил: – Нынче утром у меня встреча с генеральным прокурором. Попрошу его передать дело кому-нибудь другому. Так будет лучше.
– Нет, – отрезала Трой, и он быстро повернулся к ней. Только тут Трой, словно в первый раз, заметила, насколько он выше ее. «Вот так, наверное, он выглядит, когда снимает показания», – подумала она и внутренне поежилась.
– Нет? – переспросил Аллейн. – А почему, собственно?
– Да потому, что это будет позерством и к тому же заставит меня почувствовать себя последним ничтожеством.
– Извини.
– Это дело кажется мне, – сказала Трой, стараясь не выдать голосом волнения, – чем-то вроде испытания. Может, оно ниспослано нам для обучения, как учат деяния Всевышнего, хотя мне всегда казалось, что несправедливо именовать деяниями Всевышнего землетрясения и потопы, а не богатые урожаи и людей вроде Леонардо и Сезанна.
– Какого черта, – нежно спросил Аллейн и порывисто подался к ней, – о чем это ты толкуешь?
– Не перебивай меня, – остановила его Трой. – Не надо. Лучше послушай. Я хочу, я действительно хочу, чтобы ты занимался этим делом так долго, как это позволит тебе генеральный прокурор. И я хочу, я действительно хочу, чтобы на сей раз мы были вместе. Так уж вышло, что я оказалась замешана в твою работу. Когда я говорю, что меня не касаются твои дела, ты думаешь, что это просто отговорка, а если я начинаю расспрашивать о такого рода расследованиях, ты думаешь, что я маленькая расхрабрившаяся женщина, которая лезет в воду, не зная броду.