– Что вы велели ей уточнить формулу. Звонок был междугородный, и Лоум подумал, что вы вернулись в Анкретон.
– Выходит, он сказал убийце бедного старика Анкреда, что при бальзамировании мышьяк не использовался, и таким образом вся наша дымовая завеса благополучно рассеялась. Как сказала бы мисс Орринкурт, вот это малый! Где мой портфель? Поехали.
Но не успели они и до двери дойти, как телефон зазвонил вновь.
– Я подойду, – сказал Аллейн. – Хорошо бы это был Кертис.
Действительно, на проводе оказался доктор Кертис.
– Не знаю уж, понравится ли вам это, – начал он. – У меня на столе отчет по коту, бутылке с лекарством и покойному. Первоначальный анализ проведен. Никаких следов мышьяка.
– Хорошо! Теперь попросите провести анализ на наличие уксусной кислоты. Результаты пусть сообщат мне по телефону в Анкретон.
II
Перед отъездом их задержали еще раз. Направляясь к ожидающей их машине, они столкнулись на нижней ступеньке лестницы с Томасом. Он был очень бледен и явно чем-то озабочен.
– А, это вы, привет, – заговорил он. – А я как раз к вам. Очень надо поговорить.
– Что-нибудь важное? – осведомился Аллейн.
– Для меня, – не стал темнить Томас, – чрезвычайно. Я специально приехал утренним поездом. Счел, что так нужно. Возвращаюсь вечером.
– А мы как раз в Анкретон едем.
– Правда? В таком случае, может быть… Или просить неловко?
– Почему же, можем взять вас с собой, – сказал Аллейн после секундной паузы.
– Повезло, – задумчиво протянул Томас, устраиваясь вместе с ним и Фоксом на заднем сиденье. Рядом с водителем уже сидел детектив – сержант Томпсон. Никто не нарушал молчания, затянувшегося настолько, что Аллейну начало казаться, что Томасу на самом деле просто нечего сказать. Но в конце концов он заговорил-таки, да так стремительно, что его спутники даже вздрогнули.
– Прежде всего, – громко проговорил Томас, – позвольте извиниться за вчерашнее поведение. Это же надо, в обморок грохнуться! А я-то думал, что это привилегия Полин. И спасибо за доброту. И врачам, и вам спасибо. – Он слабо улыбнулся Фоксу. – Домой отвезли и все такое прочее. Еще раз извините.
– Да чего там, все понятно, – отмахнулся Фокс. – Зрелище не из приятных.
– Это уж точно. Страшно было, честно говорю. А самое худшее – никак забыть не могу. Заснул, но тут-то все и началось. Сны. А утром семья с расспросами накинулась.
– Естественно, вы ничего не сказали, – заметил Аллейн.
– Как вы и просили, но им это ужасно не понравилось. Седрик пришел в ярость, а Полин заявила, что я противопоставляю себя семье. А главное, Аллейн, должен прямо вам сказать, больше я всего этого не выдержу. Я так больше не могу, у меня, в конце концов, тоже есть нервы!