Что до Анны Тернер, то она советовалась с доктором Джеймсом Франклином, темноволосым горбуном с лицом, изуродованным сифилисом. Ей требовался такой яд, который не убьет жертву мгновенно, а «пробудет в теле какое-то время, в течение которого человек будет увядать».
Доктор Франклин продал ей жидкую отраву, которую Тернер сперва опробовала на кошке. Животное начало «выть и мяукать так жалостливо, что это вызвало бы сочувствие в любом, кто услышал бы это». Таким образом, она выяснила, что яд слишком сильный, а следовательно, это вызовет подозрение, и попросила дать ей что-то другое. Позже на суде доктор Франклин показал, что предложил ей семь ядов, включая ртутную воду, кантаридин и белый мышьяк.
Вскоре Фрэнсис уже готовила отравленные пирожки и желе, отправляя их Овербери, хотя по письмам выходило, что приходят они от Карра. Тот уверял старого друга, что всеми силами пытается добиться его освобождения. Уэстону был дан наказ убедиться, что Овербери ест сдобу, но самому ни в коем случае к ней не прикасаться.
Сэр Гелвис утверждал, что понятия не имел о том, что пища отравлена, и хранил пирожки на тауэрской кухне. Спустя некоторое время он обнаружил, что пироги «почернели и испортились», а на желе появился «налет, подобный шерсти». Гелвис заявил посыльному Фрэнсис, что Овербери больше не желает есть сладости, и к июлю посылки прекратились.
Во время суда Франклин рассказывал о попытках сделать отравление Овербери похожим на изнурительную болезнь: с каждым приемом пищи ему давали ровно столько яда, чтобы он чувствовал нездоровье. «Яд подкладывали в любое мясное блюдо, – свидетельствовал Франклин. – Как-то Овербери просил свинью, и в соус добавили белый мышьяк. По большей части он не ел ни бульон, ни соус, но там всегда присутствовал яд, который отложился бы в его теле».
Он продолжает: «Сэр Томас Овербери не солил блюда, а между тем в соль был добавлен белый мышьяк – ее приготовила и предоставила миссис Тернер. Как-то раз сэр Томас захотел отведать куропатку, к которой шел соус из воды и лука, – и в него добавили кантаридин, похожий на крупинки черного перца».
К началу июля у Овербери вместо отравления тяжелыми металлами развилась лихорадка. Однако присутствовали и иные симптомы: тошнота, рвота, диарея, невыносимая жажда, потеря веса, «отвращение к мясу». Моча больного издавала резкий запах, а кожа стала столь чувствительной, что он с трудом мог носить одежду.
Возможно, что Овербери убивали не только яды Фрэнсис и обычная болезнь (от которой и возникла лихорадка), но также и лекарства, которыми его пичкали доброжелательные врачи. Следствие изучило рецепты и обнаружило, что аптекарю для перечисления многочисленных препаратов потребовалось двадцать восемь пачек бумаги. По свидетельству этого аптекаря, он видел в камере Овербери также и те лекарства, которые не выписывал вовсе, – например, питьевое золото. Должно быть, здоровье у сэра Томаса было как у быка – ведь он ухитрился прожить целых пять месяцев.