– Но зачем ей показывать акробатические трюки таким способом? – не отставала я. – В этом же нет никакого смысла. Зачем сигать из окна?
– А она и не сигала, – перебил меня Горелов. – Ей помогли.
Я задумалась. Вот, значит, как. Вместо несчастного случая назревает даже не самоубийство, а убийство.
– Она могла поскользнуться, когда мыла окна, – предположила я. – Внезапно сорвавшись с высоты, любой мог бы растеряться.
– Я о том и говорю, – с нажимом произнес Горелов. – Ей незачем было сводить счеты с жизнью. Вчера она была счастлива. Мы виделись, и она сияла. А сегодня ее нет.
Несмотря на то что Егор выпил, он казался совершенно трезвым. Рассуждал здраво, а не как человек, который воодушевился, подогрев себя спиртным.
– Остается мойка окон, во время которой она оступилась, или что там еще? – спросила я. – Убийство? Вы предполагаете, что ее могли специально выбросить из окна? Или заставить это сделать?
– Да не мыла она окна! – выкрикнул Горелов, потеряв терпение от моей непроходимой тупости. – Не мы-ла! Она высоты боялась, как огня!!! Понимаете? Вот это я и не сказал вашему Кирьянову! И говорю теперь вам!
Впрочем, Егор вскоре успокоился. Извинившись и выслушав мои уверения в том, что я уже давно все забыла, он решил сменить вино на чай.
Жарища ушла спать. Наступило время теплого марева, которое вскоре должно было уступить место сумеркам.
– У вас есть ключи от ее квартиры? – спросила я.
– Откуда? – удивился Егор.
– На всякий случай, – предположила я. – Вы же дружили. Мало ли что?
– Дружили, но не до такой степени, чтобы я мог в любое время зайти в ее дом, – напомнил Егор.
– Значит, попасть к ней в квартиру невозможно?
– Ключи были у Вики, но она уже в больнице, – вспомнил он.
– Откуда вы знаете, что Вику увезли в больницу?
Мой вопрос Горелова нисколько не смутил.
– Я был неподалеку и слышал, как Нина говорила о клинике подполковнику Кирьянову, – объяснил он.
Нина?! Я не ослышалась? Горелову известно, что Вика страдает целым букетом психических расстройств, но это можно объяснить тем, что он был частым гостем в доме погибшей Елены Соломко. Но Нину Тимофеевну-то он откуда знает?
– Какая такая Нина? – поинтересовалась я.
– Нина, и все. Не знаю фамилии, не знаю отчества. Это психиатр, лечащий врач Вики. Она навещала ее, нас однажды Елена познакомила.
– Понятно.
Блин, я могла бы сама догадаться. Но Горелов словно опережал меня на несколько шагов.
– Поэтому возможности попасть к Елене в дом у меня нет, – заключил он.
– Я поняла. Ничего, полиция вскроет дверь. Обязательно. Там все равно нужно все проверить.