В. Первый шаг к благоразумию – понять, насколько мы увлечены на ложный путь, именно понять, что дело обстоит, быть может, совсем наоборот:
а) неизвестный мир, быть может, наделен такими свойствами для того, чтобы приохотить нас к «этому» миру, – может быть он есть менее осмысленная и более низкая форма бытия;
b) другой мир, оставляя даже в стороне предположение, что этот другой мир мог бы служить удовлетворению тех наших желаний, которые не находят себе такового здесь, может быть он входит в состав того многого, что делает для нас этот мир возможным (познакомить нас с ним было бы средством успокоить нас);
c) истинный мир; но кто же, собственно, сказал нам, что кажущийся мир должен быть менее ценным, чем истинный? Не противоречит ли наш инстинкт такому взгляду? Не создает ли себе вечно человек вымышленный мир потому, что он желает иметь лучший мир, чем мир реальный? Прежде всего, как пришли мы к тому, что не наш мир есть истинный? Во-первых, тот другой мир может быть «кажущимся» (действительно, греки, например, воображали себе царство теней, призрачное существование наряду с истинным существованием). И наконец, что дает нам право, так сказать, устанавливать степени реальности? Это уже нечто другое, чем утверждать существование неизвестного мира, это уже желание знать нечто о неизвестном. «Другой», «неизвестный» мир – хорошо, но говорить «истинный мир» – это значит «что-то знать о нем», это – противоречит принятию «х»-мира.
In summa: мир «х» может во всех смыслах быть скучнее, нечеловечнее, недостойнее, чем этот мир.
Дело обстояло бы иначе, если бы утверждалось, что существуют «х»-миры, то есть целый ряд всяких возможных миров помимо этого. Но это никогда не утверждалось.
С. Проблема: почему представление о другом мире всегда клонилось к явной невыгоде или к критике «этого» мира – о чем это свидетельствует?
А именно: народ, который гордится собою, который находится в стадии подъема своей жизни, представляет себе всякое инобытие, как некоторое низшее, менее ценное бытие; он рассматривает чуждый, неизвестный мир как своего врага, как свою противоположность, он не ощущает никакого любопытства по отношению к нему, целиком отклоняет это чуждое. Никакой народ никогда не признает, что другой народ есть «истинный народ».
Уже то симптоматично, что возможно такое различение, что принимают этот мир за «кажущийся», а тот – за «истинный».
Очаги зарождения представления о «другом мире»:
– философ, который изобретает разумный мир, где разум и логические функции адекватны – отсюда идет «истинный» мир;