законодатель – и тот, кто закон исполняет; прививающий дисциплину учитель – и те, кого эта дисциплина закалила до суровой строгости.
719. Разделение труда между аффектами внутри общества, с тем, чтобы отдельные люди и сословия культивировали в себе неполную, но именно поэтому более полезную разновидность души. До какой степени у каждого из типов внутри общества некоторые аффекты стали почти рудиментарными (вследствие более сильного развития другого аффекта).
К оправданию морали:
экономическое оправдание (прицел на максимальную эксплуатацию отдельной силы в противовес транжирству сил, свойственную всему исключительному);
эстетическое (выработка стойких типов наряду с удовольствием от собственного типа);
политическое (как искусство выдерживать большие напряжения между различными степенями власти);
физиологическое (иллюзорный «перевес» уважения в пользу тех, кто плохо или посредственно преуспел в жизни – ради сохранения слабых).
720. Самый страшный, самый сущностный позыв человека, его тягу к власти – эту тягу называют «свободой» – требует и самого долгого сдерживания. Вот почему и вся этика с ее воспитательными, дисциплинирующими инстинктами по сию пору только и знала, что это вожделение к власти сдерживать: она охаивает тиранического индивидуума и всячески поощряет – при ее-то радении об интересах общины и любви к отчизне – стадный инстинкт власти.
721. Неспособность к власти – ее личины и уловки: в форме послушания (подчинение, гордость служения долгу, благонравие…); верности, самоотдачи, любви (идеализация, обожествление приказующего как бы в возмещение собственного ущерба и с облагораживанием себя в его отраженном свете); как фатализм, резиньяция; как «объективность»; как самотиранство (стоицизм, аскеза, отказ от собственного «я», «святошество»); (повсюду все равно дает о себе знать потребность все-таки хоть какую-нибудь власть осуществлять, или время от времени хотя бы создавать себе иллюзию власти – как дурман) – в форме критики, пессимизма, негодования, мучительства; но и под видом «прекраснодушия», «добродетели», «самообожествления», жизни «не от мира сего», «чистоты от мира» и т. д. (– то есть познание неспособности к власти маскирует себя под dedain[174].
Люди, которые стремятся к власти только ради счастливых преимуществ, властью предоставляемых: политические партии.
Другие люди, которые стремятся к власти даже несмотря на очевидные издержки и жертвы в своем счастье и благополучии: амбициозность.
И, наконец, такие, кто стремятся к власти лишь потому, что она иначе упадет в руки другим, от которых они не хотят зависеть.