986.
«Maledetto colui —
che contrista un spirto immortal!»
[242]Манцони, («Граф Корманьола», второй акт)
987. Наиболее весомый и высший образ человека будет удаваться реже всего: так, история философии обнаруживает несметное число неудачников, несчастных случаев и чрезвычайно медленное продвижение; между вехами простираются целые тысячелетия, подминая все, что было достигнуто, так что связь то и дело обрывается. Это ужасающая история – история высшего человека, история мудреца. – Более всего повреждаема именно память о великих, ибо неудачники и полу-удачники не распознают их и заполоняют своими «успехами». Всякий раз, едва обнаруживается какое-то «деяние», на арену высыпает толпа черни; гомон мелких и нищих духом людишек – страшная пытка для слуха того, кто с содроганием осознает: судьба человечества зависит от счастливого возникновения его высшего типа. – Я с детских лет размышлял об условиях, необходимых для существования мудреца; не стану умалчивать о радостной своей убежденности, что сейчас в Европе он снова будет возможен – хотя, вероятно, только на короткое время.
988. Однако мы, новые философы, мы начинаем не просто с изложения действительной иерархии ценностей и ценностных различий, – мы стремимся к чему-то, что прямо противоположно всякому выравниванию и уподабливанию: мы учим отчуждению во всех смыслах, мы разверзаем пропасти, каких еще не было на свете, мы хотим, чтобы человек стал злее, чем когда-либо в прошлом. Покамест мы и сами живем в чуждости и скрытности друг от друга. Нам по многим причинам необходимо будет жить отшельниками и самим носить маски, – следовательно, мы будем мало пригодны и для розыска подобных себе. Мы будем жить одиноко и, вероятно, пройдем через муки всех семи одиночеств. Если же по случайности пути наши пересекутся, готов спорить: мы друг друга не распознаем – или взаимно одурачим.
989. Les philosophes ne sont pas faits pour s’aimer. Les aigles ne volent point en compagnie. Il faut laisser cela aux perdrix, aux étourneaux… Planer au-dessous et avoir des griffes, voilа le lot des grands génies.[243] Гальяни.
990. Забыл сказать, что философы эти необычайно веселы и любят восседать в проеме пропасти совершенно безоблачного неба: – им надобны иные средства, чем всем прочим людям, чтобы выносить жизнь, ибо они и страдают по-иному (а именно – столь же сильно от глубины своего презрения к людям, как и от своей любви к ним). – Самое страдающее животное на земле изобрело для себя – смех.
991. О превратном понимании «веселости». – Временное избавление от долгого напряжения; озорство, сатурналии духа, который освящает и готовит себя к тяжелым и страшным решениям. «Шут» в форме «науки».