Слушая командира, я все больше восхищался его умением быстро улавливать то новое, что рождала жизнь, придавать любому хорошему начинанию должное значение и оперативно внедрять это новое в практику. Он высоко ценил инициативу офицеров, требовал, чтобы каждый из них не только хорошо командовал своим подразделением, но и анализировал свои действия. «Разумная инициатива, — часто говорил он, — как и дисциплина, ведет к победе. Задача штаба, партполитаппарата — вовремя подметить ее, развить и добиться применения на практике».
Не забыл Петр Викторович и разговора на минометной батарее, свидетелем которого я был в первый день прибытия в полк. Вопрос о сочетании минометного и снайперского огня был детально изучен штабом, разработан подробный план взаимодействия. Впоследствии представители разных подразделений так хорошо сработались, что каждый день добивались боевых успехов.
Хотелось как можно скорее разъяснить комсомольскому активу задачи, поставленные командиром. Я направился на передовые позиции. В расположении второй роты встретился с Муратом Экажевым, Он только что вернулся из минометной батареи, где знакомился с работой комсорга Нурманова. Вместе с Муратом находились сержант Головко, недавно назначенный командиром отделения, и ефрейтор Кольцов, о винтовке которого говорил на днях командир полка. Они о чем-то оживленно беседовали.
Присматриваюсь к Степану Головко. С первого взгляда в этом юноше трудно уловить черты воина, закаленного в походах и боях. Между тем он старый вояка: сражался под Москвой, Ржевом, был дважды ранен. Теперь я уже знал, что там, где находится Степан, всегда царит дух бодрости и веселья. К каждому бойцу он умел найти подход, повлиять на нерадивого, придать силы уставшему, подбодрить взгрустнувшего. Друзей у него было много, но особенно он подружился с Кольцовым. Произошло это, должно быть, потому, что оба они любили музыку. Головко играл на гармони, а Кольцов — на балалайке. В свободное время они задушевно исполняли полюбившиеся с детства народные песни. Послушать их приходили бойцы из других отделений.
Но дружба между ними началась не сразу.
— Иван Кольцов — сын собственных родителей, — небрежно отрекомендовался прибывший в отделение молодой воин.
Головко был тогда еще рядовым, но ему не понравился развязный тон новичка, ухарски сбитая на затылок пилотка. На замечание, сделанное Степаном, Кольцов обиделся. Парень почувствовал, что не смог войти в боевую семью так, как ему хотелось — лихо, с шиком, и замкнулся, стал проявлять высокомерие. Бывали у него и упущения по службе.