Селеста едва взглянула на тело Гая Бернара, он всегда представлял для нее угрозу, к тому же был бандитом, потому не заслуживал сострадания. Она не жалела, что так поступила, свои долги ему она уже выплатила сполна. Второй мужчина, напарник Гая, нравился ей еще меньше, впрочем, она была уверена, что рана его не смертельна. Конечно, очнувшись, он сможет все рассказать, но времени заканчивать с ним не было, к тому же из сердца улетучилась ненависть, необходимая для убийства.
Селеста потерла ладонями лицо, несколько раз выдохнула, стараясь успокоиться. Ничего не помогало, пульс был сумасшедшим, дрожь усиливалась, обрести сейчас равновесие она сможет, лишь применив волю. Если хоть что-то в ее облике будет наводить на мысль об испытываемом страхе или чувстве вины, она не выйдет из следующей комнаты живой.
Мартин Блан поднял на нее взгляд, а затем снова уткнулся в стол, но лишь после того, как поверил в то, в чем она хотела его убедить, – она видела это и не сомневалась.
Отточенным движением она подхватила пальчиками шелковую ткань и чуть приподняла юбку.
– Допрос заставляет Гая считать, что все женщины мечтают с ним переспать. Ему надо поменьше думать об этом, он становится утомительным.
Мартин встал и, как она ожидала, подошел к ней. Тяжело переведя дыхание, она вытерла лицо рукавом и уставилась на Блана. Раньше, когда ей была нужна информация, она позволяла ему многое, но на этот раз его нужно только отвлечь.
– Гай сказал, английский майор оказался крепким парнем, а я не хочу оставаться там и наблюдать за пытками. Еще он сказал, что потребуется время, и просил не входить, пока сам не позовет. – Селеста дернула плечом и оперлась на край стола. – Пожалуй, выйду на улицу, глотну свежего воздуха. Не проводишь меня? – Она покосилась на свой плащ, лежащий тут же на стуле, и порадовалась, что сможет прикрыться им.
Мартин взял ее под локоть, провел мимо группы мужчин, игравших у выхода в карты, и вытолкал наружу. Они прошли несколько шагов по улице, и Селеста увлекла спутника за собой в заброшенный магазин, дверь которого была открыта нараспашку. Там, прижав к косяку, она умело надавила ему на шею, применив прием, которому учил ее отец и что всегда срабатывало. Блан, конечно, очнется, но она будет уже далеко. Поразмыслив мгновение, она отволокла его дальше от входа, усадила на деревянный пол спиной к прилавку и подняла ворот куртки.
– Прости, – шепнула она, выбежала на улицу и быстрым шагам пошла прочь от злосчастного места, подставляя лицо освежающему ветру.
Стоило ей переступить порог церкви, как из тени навстречу вышел Саммерли. На носу запекшаяся кровь, правый глаз опух так, что почти закрылся.