Лицо Шейборна выглядело совсем уставшим. Последние лучи заходящего солнца потухли, уступив место серости приближающейся ночи. «Мрак помогает многое скрыть», – подумала Селеста. Сейчас это на руку.
– Многие в Париже верят, что император уничтожит бедность и болезни, что благодаря ему жизнь и условия труда станут лучше, и ради этого они готовы на любые жертвы.
– И ты во все это веришь?
Селеста пожала плечами.
– Намерения Бонапарта трудно понять, еще и поэтому он так силен. Миротворец, всякий раз идущий на конфронтацию. По правде говоря, он уже не такой, как несколько лет назад, когда я готова была жизнь отдать за его идеи.
– Вероятно, так размышлял твой отец, принимая решение вернуться во Францию.
– Все было не так просто. Папа мучился сомнениями, они не давали покоя… – Внезапно она замолчала.
«Пока не убили. Щупальца развращенной власти опутали нас, тряхнули и вздернули. Так поступают с рыбой – бросают наживку, подсекают, и она висит в воздухе с открытым ртом».
– Тебя терзают те же сомнения?
Она печально покачала головой.
– Мне всегда приходилось непросто. Надо было как-то выживать. Я продавала тайны за деньги. Выставила свои навыки на рынок жадности и справлялась.
– Все время скрываясь? – Шейборн обвел взглядом комнату. Внезапно она увидела ее глазами майора – жалкой и обветшавшей. – Живя в темноте? Добывая информацию и обходя то, что может заставить дрожать от страха?
Движение ее головы выразило больше, чем она бы хотела.
– Девушка, которую ты знал, умерла вместе со своим отцом. Уже много лет меня зовут Брижит Герен. Я не та, какой была, майор.
– Все люди меняются, Селеста. Никто в эти трудные времена не может позволить себе роскошь остаться прежним. – В тон ей, он говорил спокойно, почти равнодушно. – Кто научил тебя владеть ножом?
«Что, а не кто», – подумала Селеста и резко встала, чтобы было легче дышать и бежавшая по жилам ненависть – сильная, до тошноты – не вырвалась наружу, окрасив слова ненужными интонациями. Это уже нельзя будет изменить.
– Пора спать.
Шейборн кивнул, поднял подбородок выше и закрыл глаза. Лунный свет падал на волевое лицо, обезображенное следами ударов у глаз и рта. Селеста засомневалась, не помешают ли они бежать из страны, но сразу возразила себе: если это вообще под силу человеку, то справиться может только Саммер. Она сама уйдет отсюда, как только убедится, что он спит. Она исчезнет, затеряется в большом Париже, чтобы не стать обузой майору.
Она мечтала остаться, но есть вещи, которые ему не стоит знать, в которых она не посмеет признаться.
Все люди меняются.