Селеста пришла в самые темные ночные часы, услышав, как он зовет кого-то в бреду. Подняв покрывало, скользнула под него и устроилась рядом. На ней была лишь нижняя рубашка, слишком тонкая, чтобы стать существенной преградой. Тепло дыхания обдало лицо, жар ее тела, смешанный с желанием, был сильнее его собственного.
Рука легла на живот и опустилась ниже, убеждаясь, что плоть его горяча и тверда. Глаза Саммера неожиданно распахнулись, и в них, к своему удивлению, она увидела страсть и злость на самого себя.
Он не может отказаться от нее. Никогда. И не станет. Он погружался в нее глубже с каждым движением, заставляя отступить пустоту и страхи. Их встреча не была нежной и тихой, похожей на мирное воссоединение.
Селеста хотела испытать боль желания, которое поведет их обоих туда, где не будет воспоминаний о прошлом. Она впилась зубами в его шею, зная, что непременно оставит след, вонзила короткие ногти в кожу, чтобы отметины остались и на теле. Первый раз за долгое время она могла забыть обо всем и предаться мыслям о том, чего желала.
Саммер приподнялся над ней на вытянутых руках, чтобы видеть лицо в последние секунды наслаждения. На лбу вздулась вена, мышцы напряглись, и Селеста не стала сдерживать крик. Он заглушил его, прижавшись губами к ее рту, надавив зубами, а в следующую секунду упал в сторону, точно мертвый. На этот раз сердце, остановившись на мгновение, забилось вновь, – ему опять суждено было вернуться к жизни.
Возможно, против воли. Как всегда.
Селеста смахнула слезу и встала. По бедру стекала жидкость – единственное свидетельство того, что между ними было. Не считая встревоженного страстью воздуха и запаха соития.
Она поспешила выйти, оставив его одного восстанавливать дыхание и равновесие.
– Черт, – пробормотал Шейборн, не сетуя, а скорее не веря, что все это произошло.
Из-за стены доносились звуки, подсказывающие, что Селеста спешно одевается, будто стремится скорее вернуть сброшенные в его кровати доспехи.
Едва очнувшись после кошмара, он увидел перед собой ее лицо. Ее плотское желание объединилось с его стремлением вернуться в реальность. Знакомый голос внутри заговорил тихо, но вполне отчетливо; удивляло то, что к нему присоединился еще один. Шейборн отвернулся и уставился в темноту.
Блуд. Похоть и ничего больше. Только физическое желание, которое еще не исчезло, лишь старалось казаться незаметным, свернувшись где-то в уголке тела, забрав с собой мускусный аромат Селесты. Шлейф его все еще хорошо ощутим в воздухе.
На стуле лежали мантия и четки. Падший слуга Господа, раб своего тела. На какое-то время он перестал чувствовать боль в ноге.