– Где они? – Она огляделась, но не увидела никого из Шевалье.
– Ушли.
Шейборн схватил ее за руку, больно царапнув кожу, и потащил в соседний переулок.
Развернув ее лицом к себе, он заговорил с нескрываемой теперь яростью:
– Если ты сама не собираешься бороться, потрудись хотя бы оставаться рядом, чтобы я мог тебя защитить.
Навалившийся страх вызвал тошноту, а за ней слезы. Она неразумно позволила впустить в сердце надежду. Во рту появилась горечь. Ей надо было оставаться одной, не менять ставшее привычным за многие годы.
– Спасибо, – прошептала Селеста, ненавидя себя за то, что выдала, как сбивается дыхание. Сделала шаг назад, прислонилась к двери, сцепив за спиной дрожащие руки, и принялась корить себя за неспособность собраться.
Ей было стыдно за страх и поведение, недостойное человека с ее опытом. Чтобы отвлечься, она мысленно восстановила в голове их предполагаемый маршрут. Париж она знала отлично.
– До реки полмили. Они уверены, что мы пойдем к мосту. Лучше идти к городской стене, тогда они могут нас потерять. – Селеста была рада, что после такой чудовищной ошибки предлагает что-то разумное.
Только сейчас она заметила, что Саммер держит в руках одежду – куртку и рубашку.
Одним движением скинув мантию, он надел брюки и рубашку, а ей протянул пиджак.
– Снимай куртку, выверни наизнанку и завяжи на талии. И дай мне свою кепку.
Мантию Саммер тоже скрутил и завязал на поясе. Веревка, которой он ее подпоясывал, была намотана на руку и превратилась в снасть рыбака.
Селеста задумалась о том, как раньше после встречи с патрулем спешно возвращалась в свою квартиру и некоторое время приходила в себя, восстанавливала утраченную стойкость, без которой не могла вернуться к работе. От воспоминаний перехватило дыхание, и она вновь почувствовала себя слабой по сравнению с Шейборном.
Сейчас она не может позволить себе роскошь уединения, встречи с врагом грозят стать постоянными, без интервалов на передышку. Она много лет в деле, но, похоже, запах войны остается одним и тем же во все времена: горький, едкий, острый.
Селеста повернулась к Саммеру и тайком вдохнула аромат, он ее успокаивал. В нем было намешано так много: лекарства мадам Дебюсси, эль из таверны, даже нотки лаванды и лимона любимого мыла ее отца, такие родные, дарующие ощущения тепла и покоя.
Селеста отмахнулась от воспоминаний, сглотнула ком в горле и принялась завязывать рукава куртки. Сунув руки в карманы брюк, она изо всех сил сжала нож – единственное, на что теперь можно положиться.
Селеста побледнела и выглядела растерянной. Девушка, стоявшая недавно посреди улицы, ожидая, когда ее убьют, очень отличалась от женщины, смело вошедшей в темницу к Шевалье ради его спасения. Какая же Селеста Фурнье настоящая?