Она лежала не шевелясь, обратив к нему блеклые от лунного света глаза. Рваные пряди волос казались темными, а губы особенно яркими.
Он скинул сапоги и штаны, бросился к ней, по ходу разбираясь с узлом шейного платка. Взяв лежащий на тумбочке нож, он одним движением разрезал ткань ее одежды и погрузил палец в вожделенную влажную плоть. Селеста не отвела взгляда, не закрыла глаза, лишь раздвинула ноги шире.
– Бог мой, как же я хочу тебя, – пробормотал он.
Она обняла его и привлекла к себе. На секунду Саммер застыл, а затем уверенно и резко вошел в нее.
Оторвавшись друг от друга, они долго лежали, не проронив ни слова. Стремление обладать сменилось удовлетворением, и теперь Шейборн пытался, не теряя его, обрести равновесие. Хорошо бы Селеста сейчас заснула, и можно было уйти незамеченным. Он знал, что она наблюдает за ним. Чувствовал каждую оставленную отметину на теле; они были не только проявлением страсти, но и призывали понять, что и ее желания важны.
Это была игра достойных друг друга партнеров.
Сейчас он оказался в роле ведомого, что не случалось, пожалуй, никогда в жизни. Никогда он не испытывал столь сильного желания почти сразу после соития. Селеста встала перед ним на колени и обхватила губами его член. Не в силах протестовать, он запрокинул голову, решив: пусть все будет так, как она хочет.
Сжав зубы, он зарычал, изливая в нее семя.
Потом они легли в кровать, обнялись и заснули.
Проснувшись, Селеста подумала, что попала в преисподнюю. От жары между их телами появилась липкая, точно клей, прослойка пота. Она не могла пошевелить ногой, потому что его бедро прижимало ее к матрасу. Одной рукой он все еще сжимал ее грудь.
«Мое», – говорило положение его спящего тела. Селеста сглотнула и выдохнула недовольство, вспомнив, с каким восторгом принимало тело его ласки.
Впереди целый день ожидания, двадцать четыре часа для осмысления произошедшего между ними. Ей достаточно было чуть пошевелиться, чтобы Саммер проснулся, кажется, это произошло даже раньше, когда напряглась одна из мышц на ноге.
Она лежала спиной к нему и обрадовалась, что не видит его лица, когда он медленно вошел в нее, затем положил руку на бедро, направляя так, чтобы проникнуть глубже. От неловкости первой ночи не осталось и следа, ее сменила подкрепленная опытом уверенность. Она потерялась во времени и пространстве, сконцентрировавшись лишь на ощущениях собственного тела.
А после закрыла глаза и мгновенно уснула, так и не расставшись с его плотью.
Саммер лежал и смотрел, как за грязным стеклом появляются первые признаки нового дня. В комнату проникал еще робкий шум улицы и тоненькие солнечные лучи.