– Что это значит?
– Твоя бабушка несколько раз отправляла людей, чтобы вас разыскали. Она вычеркнула из жизни твоего отца, но готова была щедро платить за спасение внучки. Она сдалась лишь в 1806 году, когда Август написал ей, что ни ты, ни он не желаете знать родственников матери. Леди Фолкнер была в отчаянии.
Селеста села и повернулась к нему спиной, но одного взгляда на позу было достаточно, чтобы понять ее мысли. Отбросив одеяло, она обхватила руками худые плечи; пальцы зашевелились, выводя на коже круги и какие-то символы.
Через некоторое время она расслабилась.
– Любовь – не слова, а дела. Сьюзен сделала очень много, чтобы вернуть тебя.
– Значит, она тебе нравится? Моя бабушка?
– Она сильная. Смогла выстоять. Это никого тебе не напоминает?
Селеста тряхнула головой и улыбнулась. Шейборн дотянулся до сумки и нащупал четки, которые она ему дала.
– Мне они больше не пригодятся, а тебе могут. Уверен, бабушка с радостью обнимет тебя, увидев у двери дома. Когда ты будешь готова вернуться.
– Саммер?
– Да? – Он напрягся, как всякий раз, когда слышал свое детское имя. Она единственная так его называла.
– Спасибо.
Селеста проснулась рано и сидела в тишине, наблюдая, как отступает ночь. Она старалась не шевелиться, чтобы не разбудить Саммера. Не сейчас. Ей так приятно побыть наедине с собой и наслаждаться звуками леса. Где-то рядом щебетала птица, откуда-то издалека отвечала другая. Вокруг царила гармония, не нарушаемая присутствием человека, его речью, движениями, суетой, которые здесь совсем не уместны.
Свет неба наводил на мысль, что сегодняшний день может быть ясным, а прохлада ночи быстро сменится дневным зноем.
– Доброе утро, – послышалось за спиной, и Селеста улыбнулась.
Саммер сел рядом и накрыл их обоих одеялом.
– Меня завораживает покой этого леса. В Париже всегда и везде шумно. – Сегодня даже голос ее стал другим.
– Где ты жила?
– За Королевским дворцом, на небольшой улочке.
– Безопасное было место?
– Не всегда. Я оставляла специальные штуки, чтобы всегда знать, заходил ко мне кто-то или нет. Например, дорожную пыль у порога, листок дерева или волос на дверной ручке.
– Ты привыкла быть осторожной.
– Да, всегда. – Она говорила спокойно и ровно, не желая подчеркивать свои таланты.
– С тяжестью проклятия непросто жить.
– А еще сложнее, когда английские шпионы работают в самом центре Парижа.
Она повернулась и посмотрела ему в глаза. Саммер не выдержал и потупился.
– Ты долго жила с Гаем Бернаром?
– Год.
– И вы легко расстались?
– А как ты думаешь?
Он выглядел взъерошенным и полусонным, рубашка помялась, но запах тела оставался прежним – волнующим.