Она спала в лесу, под деревьями, чтобы оставаться никем не замеченной. Мылась в реке. К счастью, короткие волосы немного отросли, теперь их можно было собрать и закрепить на затылке.
После суда над Бенетом она дала Леграну слово, что останется в комнате, которую он для нее нашел, однако сбежала при первой возможности. Селеста понимала, чего он хочет, видела в его глазах, ощущала в дыхании и каждом звуке, когда он говорил: «Я смогу защитить тебя, дорогая». После Саммера она никого к себе не подпускала и готова была прикончить любого, кто попытается к ней прикоснуться.
Саммер.
Имя ласкало слух. Она была уверена, что с ним все хорошо, он жив и здоров. Еще до ее отъезда в Париже появились слухи, что лучший агент Уэлсли вернулся на родину, в Англию. Он получил титул. Теперь его называли лорд Луксфорд. Его имя произнес Аврелиан де ла Томбер, когда она видела его второй раз, уже с рассеченным подбородком.
– Как повезло Шейборну, что он вырвался из ваших лап, мадемуазель Герен.
– Он благородный и сильный человек, я желаю ему только добра.
– Да, в отличие от вас, мадемуазель, женщины, продавшей душу и дьяволу, если бы он хорошо заплатил.
– Надо, чтобы кто-то узнал цену. – Она была с ним сдержанна, как с другом дорогого ей человека. Они, несомненно, когда-то встретятся, ей не хотелось, чтобы у де ла Томбера был повод говорить о ней Саммеру плохое.
– Ваши сведения наделали столько шуму, полагаю, он оглушил и вас.
– Гниющее яблоко видно по кожуре.
Он рассмеялся и манерами вновь напомнил ей Саммера.
– Надеюсь, вам не угрожает опасность? – Она не желала ему смерти, не хотела брать еще один грех на душу.
– Я хамелеон раненый, но меня стоит бояться. Не волнуйтесь за меня. К тому же мои руки чисты, я не причастен к делу Дюбуа, просто осведомлен о том, что произошло, как наблюдатель от военного министерства.
У них была всего пара минут, но она успела передать ему нож, и он ловко сунул его в карман. Потом француза увели, больше она его не видела.
Бенет казнен, дети Дюбуа отомщены, как их отец и дядя.
Кэролайн она не навещала намеренно, но однажды получила записку, доставленную уличным мальчишкой:
«Уезжай в Рим. Разыщи месье Кристиана Бланшара на пьяцца Навона».
Селеста была слишком слаба для такого путешествия, поэтому решила идти на север. Все дни слились в один нескончаемый поток времени. Селеста даже принялась отмечать на клочке бумаги закаты и восходы, чтобы как-то за ним уследить.
Порой, ложась на траву отдохнуть, она испытывала чувство, что больше не одна. Закрывала глаза и представляла, что под головой у нее ладонь Саммера, сильная и теплая, и вскоре ей начинало казаться, что он сам здесь, рядом.