На мне остался полупрозрачный лиф и нижнее белье. Между ними видно часть живота, король провел по обнаженному участку горячей ладонью.
Я отступила от него на шаг.
Он сел в кресло около моего сброшенного платья. Я сглотнула.
— Ты невероятно хороша, Элиза! Я вижу, что ты обычная девушка, не магиня. Но есть в тебе что-то, что манит. — Восхищение в его глазах было неподдельным. Только сейчас я заметила седину у него на висках. И смутная догадка начала зарождаться в голове.
Он хлопнул в ладоши, и зазвучали барабаны. Потом вступила флейта. Он никак не подгонял меня. Он ждал. Я бросила взгляд на браслеты на своих руках. Потом на него. И начала танцевать.
В памяти всплывали плавные движения танца живота, которым я когда-то увлекалась. Я начала неуверенно, но потом неторопливо стала двигаться по комнате. Король не отрывал от меня глаз.
Постепенно меня захватил ритм, и чем дольше я танцевала, тем больше радости и легкости было в движениях. Казалось, барабаны выбивают из меня обиды и грусть, а флейта наполняет радостью и огнем.
Сидящий передо мной король был седым, морщины избороздили его лицо. Но я танцевала, ничем не выдавая своего удивления. Улыбаясь, сорвала какую-то полупрозрачную ткань с полога кровати, сделала из нее платок, то танцевала за ним, зная, что мою фигуру очерчивает огонь, то перекидывала его за спину, то опускала чуть на лицо.
Когда барабан стукнул в последний раз, наступила тишина. Я подошла к старцу, сидящему в кресле, опустилась на колени и поцеловала его руку.
— Останься со мной навсегда, Элиза! — попросил он.
Я посмотрела на свои запястья: браслеты исчезли. Я более не пленница во дворце. Но как забрать с собой короля?
— Пойдемте спать, ваше величество.
Я помогла подняться старику, довела его до постели, он с кряхтением лег.
— Элиза, под вечер я становлюсь… сентиментальным, но сегодня одна из лучших ночей в моей жизни. — Его голова непроизвольно покачивалась. Кисть, покрытая старческими пятнами, накрыла мою руку.
— Спасибо, ваше величество, — улыбнулась я ему.
Странно, но его уязвимость и то, что он так просто доверился мне, подкупали. Я лихорадочно соображала, что же делать дальше. По сути, король ничего плохого мне не сделал, насколько правильно было бы похищать его и везти к Великому жрецу?
Пока я думала, он умер у меня на руках. Дыхание его становилось все более слабым, а потом он затих. Я закрыла ему глаза — он по-прежнему смотрел на меня. Но его тело продолжало меняться: он становился все меньше и вскоре исчез в одежде; мне пришлось расстегнуть рубаху, чтобы увидеть маленького спящего младенца.