Расправив плечи и загнав в глубь души свои чувства, он коротко ответил:
– Прошлая ночь была ошибкой.
Плечи Холли поникли, она отвернулась. Прижав одеяло к своей обнаженной груди, она прошептала:
– Я что-то сделала не так?
– Я был пьян прошлой ночью, – солгал он, зная, что самый быстрый способ покончить со всем – ударить ее в самое уязвимое место. Один сильный болезненный удар, и все будет кончено. – Как ты и сказала, ты не в моем вкусе.
Удар пришелся ей прямо в сердце. Последний румянец сошел с ее щек, она побледнела как призрак и сглотнула, попытавшись заговорить, но не смогла.
– Тебе лучше уйти, – холодно сказал он.
Не встречаясь с ним взглядом, Холли медленно поднялась с кровати. Подняв с пола свой бюстгальтер и трусики, а также скомканное красное платье, она прикрыла свое изумительное тело. На ее лице отражалось чистое, ничем не замутненное юношеское горе, и в этот момент он ненавидел себя больше, чем кого-либо другого.
– Мой водитель отвезет тебя домой. Если хочешь, вы можете заехать в аптеку.
– Зачем?
– Экстренная контрацепция, – холодно ответил он.
– В этом нет необходимости, – заявила она, надевая туфли на высоких каблуках. – Я могу доехать на метро.
– Холли…
– Это моя вина, – прервала она его. – Я с самого начала знала, что так все кончится. Мне вообще не следовало сюда приходить.
Ставросу потребовалась вся его сила воли, чтобы не потянуться к ней, не заключить в объятия и не сказать, что он во всем виноват. Но он сдержался.
– Я позабочусь о том, чтобы ты все равно получила повышение. Но нам лучше не работать вместе.
– Ну да, – ответила она, и в ее взгляде он увидел неожиданную ярость. – Ты совершенно прав. До свидания.
Он не мог позволить ей уйти. Вдруг он испугался, что не увидит ее снова.
Ставрос схватил ее за руку.
– Подожди…
– Что тут еще можно сказать? – спросила она прерывающимся голосом.
– Вряд ли ты забеременеешь после одной ночи. Но если это случится, ты ведь дашь знать моим адвокатам, не так ли?
Ее губы растерянно приоткрылись.
– Твоим адвокатам?
– Ну да. Если ты беременна, они позаботятся об этом.
Ее лицо побелело, потом покраснело. Ее зеленые глаза сузились от холодной ярости.
– Ты слишком добр.
Ставрос играл роль хладнокровного мерзавца, намекая, что его адвокаты заплатят ей, если у нее будет ребенок. Намекая, что он слишком занят и важен, чтобы беспокоиться о такой незначительной детали.
Неудивительно, что теперь она смотрела на него так, словно он был самым презренным человеком на земле.
– Вот и все, – произнес он, наклонив голову, и его глаза стали такими же холодными и серыми, как мир снаружи. – А теперь убирайся.