Полицейский ловким движением ухватил Пиноккио за нос (а это был, как известно, необыкновенно длинный нос, будто для того только и созданный, чтобы полицейские за него хватались) и передал его в руки Джеппетто. Старику не терпелось тут же на месте надрать Пиноккио уши в наказание за бегство.
<…>
Пришлось взять Пиноккио за шиворот и таким порядком повести его обратно домой. При этом Джеппетто твердил, угрожающе покачивая головой:
– Сейчас мы пойдем домой. А когда мы будем дома, я с тобой рассчитаюсь, будь уверен!
Услышав эту угрозу, Пиноккио лег на землю – и ни с места.
Мы присутствуем при эпизоде, когда отец пытается вразумить сына, – и видите, что из этого выходит. Впечатляет и то, с какой легкостью полицейский, который должен был бы служить истине, идет на поводу у городских обывателей – зевак.
Подошли любопытные и бездельники…
(те, кому нечем заняться, кто болтается без всякого полезного занятия и в конце концов выдумывает собственные истории, распускает собственные сплетни. Что-то есть в них общего с иными журналистами…)
Подошли любопытные и бездельники, и вскоре собралась целая толпа.
Все говорили разное.
– Бедный Деревянный Человечек, – сочувствовали одни. – Он совершенно прав, что не хочет идти домой. Этот злодей Джеппетто задаст ему перцу.
Отчетливо проявляются самые разные позиции и подходы к проблеме хулиганства и вообще поведения подростков.
…Он совершенно прав, что не хочет идти домой. Этот злодей Джеппетто задаст ему перцу.
Другие, полные злобы, твердили:
– Этот Джеппетто, хоть и выглядит порядочным человеком, на самом деле груб и безжалостен к детям. Если мы отдадим ему бедного Деревянного Человечка, он его на куски изломает.
И они болтали и подзуживали друг друга до тех пор, пока полицейский не освободил Пиноккио, а вместо него арестовал бедного Джеппетто. От неожиданности старик не сумел найти ни слова себе в оправдание, только заплакал и по дороге в тюрьму всхлипывал, приговаривая:
– Неблагодарный мальчишка! А я-то старался сделать из тебя приличного Деревянного Человечка! Но так мне и надо. Следовало раньше все предвидеть!
И вновь – абсолютная верность Бога.
То, что случилось потом, – совершенно невероятная история, которую я изложу вам в последующих главах.
В достопамятной четвертой главе Пиноккио, «вышедший из состояния своего несовершеннолетия», как сказали бы в XVIII веке деятели Просвещения[34], осознав наконец, что мир – его дом, вытеснив громоздкого хозяина дома Бога, отказавшись от древних мифов (ребенком он еще нуждался в религиозных сказках, сказки занимали место религии), теперь обретает полное сознание своего разума – Разума с большой буквы, того, которому посвящали статуи в храмах, – и объявляет себя господином мира. Джеппетто наконец исчезает с горизонта, Бог больше не путается под ногами. Теперь можно рассуждать как взрослые, состоявшиеся люди. Мы больше не зависим от старых сказок, мы полностью осознаем наши возможности – так проявим же их в полноте, в полной власти над реальностью!