Брызгалов, в отличие от своего друга, спал тревожно, лежал на животе, уткнув лицо в ладонь. Он глухо стонал, иногда громко вскрикивал. Тогда стриженая его голова приподнималась от подушки. Поводив сонным, мутным взором по комнате, он снова опускал голову на ладони и засыпал.
Дневальный Курдюмов — дядя Петро — стоял возле Букреева, осматривавшего пулеметы, и с неудовольствием следил за бормотанием Брызгалова. Брызгалов опять что-то закричал. Курдюмов придвинулся к нему и слегка толкнул его прикладом винтовки.
Брызгалов поднялся, протер глаза:
— Тревога?
— Спи, спи… тише! — зашипел дядя Петро. — Командира побудишь. Сам знаешь, какой у него сон соловьиный.
Брызгалов, так и не поняв, что от него требуют, провел тем же бессознательным взглядом по Букрееву, по Цибину и заснул.
— Тут девушки, товарищ капитан, — сказал Цибин, когда они остановились перед закрытой дверью.
Букреев повернулся и своей молодцеватой походкой кавалериста молча вышел на улицу.
— Вы можете идти отдыхать, — сказал он Цибину.
Цибин ушел. Букреев, ожидая, пока шофер и Манжула заведут остывший мотор «газика», смотрел, как дрожит искристый свет прожектора над острыми верхушками деревьев на той стороне, в Солнцедаре. Сюда с аэродрома тяжелых бомбардировщиков, работавших всю ночь, доходили неумолчные шумы. Море плескалось о камни, где-то далеко подвывал шакал, и слышался однообразный шум автоколонн, идущих через Михайловский перевал и Геленджик к Тамани, где собирались силы наступления.
— Куда сейчас, товарищ капитан? — спросил Манжула.
Мотор работал на малых оборотах. Водитель пробовал передачи, рычали шестерни сцеплений.
— Домой, Манжула, — сказал Букреев.
…Цибин постоял у окна, наблюдая, как светлый ус автомобильных фар последний раз скользнул по черепичной крыше невысокого домика и погас.
— Беспокойный командир, — сказал незаметно подошедший дядя Петро. — Что бы спать…
— Каждому свои заботы, — ответил Цибин и пошел через казарму первой роты к девушкам, которые были устроены в отдельной комнате. У них не было нар, а стояли койки с одеялами и подушками. На окнах висели занавески, сшитые из марли. Здесь, так же как и везде в казармах, стояла пирамида с оружием. Девушки спали, за исключением Тани и Нади Котляровой, сестры-хирургички, некрасивой плотной девушки с мужскими плечами и прямыми, коротко остриженными волосами.
— Не спите еще? — сказал Цибин.
— Не спим, — ответила Надя.
— Командир батальона обход делал. Хотел к вам зайти — не зашел.
— Напрасно, — сказала Таня.
Цибин пристально посмотрел на нее и, ничего не сказав, обратился к Наде: