Огненная земля - Аркадий Алексеевич Первенцев

Огненная земля

В этой книге напечатана повесть известного советского писателя А. Первенцева «Огненная земля». В ней рассказывается об одном из героических эпизодов Великой Отечественной войны в период борьбы за Крым: о патриотической стойкости, самоотверженности и мужестве советских десантников, которые в невероятно тяжелых условиях, небольшой группой, сумели захватить и удержать весьма важный плацдарм на Керченском полуострове, названный Огненной землей из-за горячих боев, развернувшихся на этом участке.

Читать Огненная земля (Первенцев) полностью

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава первая


Вторые сутки непрерывно шел дождь. И хотя кончался сентябрь и листья желтели, дождь был шелковый, как называли его жители Рионской низменности. Словно просеянные сквозь сито, сверху сыпались и сыпались мелкие росинки. Теплыми струйками сбегали они по лицу и рукам.

Невесело было жить под надоедливой моросью, день и ночь дышать паром, поднимающимся над этим влажным краем, покрытым роскошной растительностью. Из девственного краснозема вставали могучие стволы грабов и буков, текла серая река, и ночами по берегам ее, в зарослях папоротников и самшита, плакали и хохотали шакалы, звенели южные лягушки и приникали к воде ярко-зеленые ящерицы.

По пробитой в приречном лесу дороге возвращался в город капитан Николай Александрович Букреев на доброезжей кабардинской лошади чисто вороной масти, редкой для этой породы. Букреев, начальник штаба недавно сформированного батальона морской пехоты, задержался в тыловом портовом городе П., чтобы закончить служебные дела. Батальон ушел морем в Геленджик, а он сегодня еще сдавал полигон горнострелковому полку, подходившему сюда от городка Махарадзе.

Сплетенные вершинами грабы и дубы почти не пропускали дождя, но по дороге, изрезанной колесами арб, текли ручьи. Иногда отягченные листья деревьев как бы отряхивались, и тогда сверху слетало облачко теплой воды. Деревьям, опутанным лианами, было душно. Букреев невольно расстегнул ворот, распустил завязанный на шее синий казачий башлык.

Капитан держался в седле с той ловкой и завидной осанкой, в которой долголетняя строевая выучка сочетается с непринужденностью горского наездника. Он сдерживал кобылицу на хорошем шаге, почти незаметно «подрабатывая» шенкелями ее поджарые бока и легко пошевеливая поводьями.

На Букрееве была удобная для верховой езды венгерка, подпоясанная широким ремнем, с пистолетом в обношенной кобуре. На его лице, сильно тронутом летним загаром, почти не было морщин, хотя по начинавшему тяжелеть подбородку и еле заметным складкам у ушей Букрееву можно было дать не меньше тридцати пяти лет.

Позади капитана ехал вестовой — узбек Хайдар; он был в намокшей шинели, заткнутой концами за пояс, с винтовкой за спиной. Хайдар зло понукал низкорослую черноморку, лошадь с грубоватой головой, мощным, несколько растянутым корпусом и широким крупом. Черноморка с трудом нагоняла размашистый шаг кабардинки и часто переходила на рысь.

Выехав из лесу к реке на битую песчаную дорогу, капитан перевел кобылицу на полуиноходь, удовлетворенно наблюдая, как, вытянув шею, стелется его кабардинка. Ритмичное причмокивание подков позади доказывало, что Хайдар не отстал. Тогда Букреев перевел свою лошадь на карьер, используя хороший мах кабардинки.