Еще он потешался над моей любовью к пирожкам в «Макдоналдсе»: «Гадкие изделия, жаренные в машинном масле! Из них все время начинка капает на одежду. Пускай их жрут порнозвезды — тренируются запихивать в рот целиком. Порядочные гейши это все уже умеют…»
Мы встречались несколько раз — не хочу говорить сколько, потому что мне хочется, чтобы было больше, и подозреваю, что память незаметно приумножила число наших встреч. Дэн кормил меня оладушками и потешался над тем, что гейша из меня никудышная. Дескать, мой азиатский разрез глаз — уместен, но недостаточен. Разве что я очень возбуждающе задыхаюсь… «Впрочем, ты подающая надежду Шакти».
И если бы это было не так, он не стал бы встречаться со мной больше одного раза. Вот…
Еще бы понимать, что он говорил… Что такое Шакти? Я не стала у него спрашивать — наверное, гейша должна знать?! Сейчас-то знаю, конечно. Жена Шивы, олицетворение осознанной сексуальности.
Я почти изгнала из себя фантазии о наших случайных встречах. Но продолжаю мечтать о том, как расскажу и покажу все, чему научилась… и стану тебе интересной. И ты вернешься ко мне. После десяти… пятнадцати… двадцати лет исчезновения. Поскорее бы они прошли! Конечно, мне по-прежнему тебя не хватает. Но ты аккуратен, как опытный убийца, — нигде не оставил следов.
Ни черта не смысля в бизнесе и финансах, Ева знала, что она умеет добиваться цели. Просто на сей раз она не станет придумывать способ ее достижения сама — она обратится к сведущим. Знакомых у нее хватало — она умела обволакивать отношения скрепляющим долговечным послевкусием, благодаря которому они десятилетиями хранили тепло. И даже с бывшими любовниками. Ева была влюбчива не по делу — тут ее строгая дщерь была права. Но именно влюбчивость, как ни странно, помогала ей держаться на плаву. Не угрюмые женские притязания на будущего кормильца и опору семьи, а пронзительная и расточительная влюбленность, которая питает и холит того, кому посчастливилось быть ее объектом. С таким подходом в смысле благ много не поимеешь, но в случае чего можно просить о дружеской услуге и о верной руке в глухой сезон.
Итак, она составила список тех — помимо таинственной гейши, — кто мог бы ей пригодиться для грандиозного плана, который еще лишь призраком набухал в ее воображении, но который предстояло продумать и осуществить совсем не ей. Она села составлять список, и для непосвященных он смотрелся угрожающе эклектично. Достаточно сказать, что в него вошли Казус, Бублик и Мама Катастрофа. Но не стоило обманываться их дворовыми кликухами — люди достойнейшие в своем роде. Однако все это шалости, и в сухом остатке выкристаллизовался лишь Комендант. Ему она и позвонила, пока запал был свеж: