— Как вам будет угодно! — Сев напротив него, она добавила: — Я и сама выпью чашечку, что-то в горле першит.
За окном по смерзшемуся снегу захрустели шаги. То были ночные стражники. Они били полночь своей деревянной колотушкой. Жасмин съежилась на стуле. Прижав ладонь к горлу, она выдохнула:
— Уже полночь?
— Да, — с тревогой подтвердил судья Ди. — Если мы в ближайшее время не начнем контрнаступление, то, боюсь, татарские орды прорвутся и наводнят всю округу. Мы их, конечно, вытесним, но, помня об этом очаровательном младенце, не лучше ли тебе быстро собраться и завтра же утром уехать на восток?
Она глядела прямо перед собой, в лихорадочно блестевших глазах застыла мука. Затем она заговорила, скорее сама с собой:
— Шесть часов осталось!
Глядя на судью, она добавила:
— Мой ребенок? На рассвете его отца обезглавят.
Судья Ди поставил чашку.
— Обезглавят? — воскликнул он. — Прошу прощения. Кто он?
— Командир по имени Ву.
— Что же он совершил?
— Ничего.
— За ничего голову не отрубают, — раздраженно заметил судья.
— Его обвинили ложно. Говорят, будто он задушил жену своего товарища по оружию. Он предстал перед воинским судом и был приговорен к смерти. Уже почти год он сидит в военной тюрьме в ожидании утверждения приговора. Сегодня оно пришло.
Судья Ди подергал себя за ус.
— Мне часто доводилось работать с военной стражей, — сказал он. — Их судебная система грубее нашей гражданской, но я всегда считал их умелыми и очень добросовестными служаками. Они редко ошибаются.
— Только не в этом деле. Ничего не поделаешь. Слишком поздно, — подавленно произнесла Жасмин.
— Да, поскольку он будет казнен на рассвете, многого тут не добьешься, — согласился судья. Немного подумав, он продолжил: — Но почему бы тебе не рассказать мне его историю? Ты отвлечешь меня от моих собственных забот, а тебе, возможно, это поможет скоротать время.
— Что ж, — пожала она плечами, — я все равно не смогу уснуть. Вот как все было. Около полутора лет назад два командира здешнего гарнизона часто посещали веселый квартал. Одного звали Пэн, другого Ву. Они служили вместе, так как относились к одному армейскому подразделению, но, в общем, не ладили; уж слишком были они разными. Пэн был человек бесхарактерный, с лицом смазливым и гладким, этакий хлыщ, скорее похожий на студента, чем на солдата. Со всеми своими сладкими речами был он таким мерзким, что девушки не любили его. Грубоватый Ву являлся полной ему противоположностью: отличный кулачный боец и фехтовальщик, да и за словом в карман не лез. Говорили, что солдаты готовы были идти за ним в огонь и в воду. Красавцем его не назовешь, но я любила его. И он ни на кого, кроме меня, не смотрел. Он регулярно платил содержателю заведения, в котором я работала, так что мне не приходилось спать со всеми подряд. Он обещал выкупить меня и жениться, как только получит повышение, вот почему я, не раздумывая, оставила его ребенка. Обычно-то мы от них избавляемся или продаем. Но я хотела этого мальчика.