Он разразился рыданиями, что сотрясли его узкую спину. Судья прижал мальчика к себе, прикрыв полой шубы. Дальше они ехали молча.
Когда судья Ди увидел впереди неясные очертания больших ворот храма Конфуция, он спешился. Опустив на землю мальчика, он сказал начальнику стражи:
— Мы почти на месте. Оставим лошадей у ворот. Нам бы лучше явиться без предупреждения.
Они направились в узкий переулок, по обеим сторонам которого тянулись ряды полуразвалившихся деревянных домишек. Мальчик показал на приоткрытую дверь одного из них. Тусклый свет пробивался сквозь бумажное окно, однако второй этаж был ярко освещен, и оттуда смутно доносились крики и пение.
— Кто живет наверху? — спросил судья, остановившись у двери.
— Портной Лю, — сказал мальчик. — К ним на праздник пришли друзья.
— Ты покажешь начальнику стражи, как туда пройти, Сяопао, — сказал судья и, понизив голос, обратился к начальнику: — Оставь мальчика наверху, а сам приведи этого Лю.
Затем он вошел в дом, сопровождаемый двумя стражниками.
Убогая, холодная комната была освещена лишь чадящей на шаткой подставке в углу масляной лампой. Посреди комнаты, на большом, грубо сколоченном столе, стояли три потрескавшиеся глиняные миски, на краю лежал большой кухонный тесак, забрызганный кровью. А на вымощенном каменными плитами полу разлилось целое море крови.
Показав на тесак, старый стражник заметил:
— Кое-кто кое-кому аккуратно перерезал горло этим предметом, ваша честь!
Судья Ди кивнул. Указательным пальцем он тронул пятно на тесаке и убедился, что кровь еще не высохла. Он быстро осмотрел полутемную комнату. У задней стены стояло большое ложе с выцветшими синими занавесками, а у стены слева — не занавешенная кроватка, несомненно мальчика. Голые оштукатуренные стены тут и там были небрежно замазаны. Судья Ди направился к закрытой двери рядом с ложем. Она вела в маленькую кухню. Зола в плите оказалась холодной.
Когда судья вернулся в комнату, молодой стражник небрежно заметил:
— Ворам здесь делать нечего, ваша честь. Я слышал о разносчике Вэне, он беден, как крыса.
— Убийство в приступе ярости, — констатировал судья.
Он показал на шелковый носовой платок, лежащий на полу у кровати. В мерцающем свете масляной лампы можно было разобрать большой иероглиф «Шен», вышитый золотой нитью.
— После того, как мальчик отправился за лапшой, разносчик обнаружил платок, забытый любовником жены. Для малого, разгоряченного ссорой, это было уже слишком. Он схватил тесак и зарезал ее. Старая как мир история. — Судья пожал плечами. — Сейчас он, должно быть, прячет тело. Он силен, этот разносчик?