Выпили.
– Не скажите, – возразил поэт Койфман. – Не любит меня она. Её вниманием обойдён я.
– Почему ты всегда говоришь с инверсиями? – спросила Лиза.
– Хотя бы не с анаколуфом, – заметил Колян.
Снаружи потихоньку наставала осень, но листья не желтели, потому что желтеть было негде: деревья тут почти не росли. Поэт Койфман ожесточённо вгрызался в чесночный сухарик. Мне стало его жаль, и я тоже взял сухарик, из солидарности. Но поэт Койфман решил, что я его пародирую и, посмотрев на меня уничтожающе, пересел на другой конец стола.
– У вас, поэтов, всё слишком экзальтированно, —заявила Маша мрачно. – Это ваше «доброе добро» и «любовная любовь»…
– Какая «любовная любовь», ты о чём?
– Да так. Работала у меня девушка. И была она вся такая лёгкая, воздушная, прям не знаю. Хотела быть всех добрее. Я ей говорю: у тебя то-то и то-то неправильно, нужно сделать так-то и так-то. Очень корректно даю обратную связь.
– А она?
– А она говорит: это у вас просто любви не хватает. И, мол, я недостаточно добра для добра.
– Она писала стихи?
– Да нет.
– А причём здесь тогда поэты?
– Не знаю, – сказала Маша. – Но похоже на поэтов.
– Мы совсем не такие.
– А я думала – такие.
– Это стереотип. На самом деле поэты холодные и прагматичные, как я.
Маша посмотрела на меня и захохотала.
Я не понял, над чём она смеётся. Но вспомнил, как много лет назад Маша пришла в гости на Новый год и плачущим голосом рассказала, как наш знакомый, тоже малоизвестный в узких кругах поэт, по фамилии Копатьев, подвозил её домой.
У Копатьева из носа кокетливыми пучками росли седые волосы, но он об этом не знал. И вот этот Копатьев с волосами в носу подвозит Машу и на прощание как бы целует. Но не совсем скромно. «Он начал всю меня целовать», – сказала Маша. И вот Маша ждала уже неделю продолжения романа с женатым Копатьевым. А он молчал. На этих словах из одного глаза Маши выкатилась слеза, как сейчас помню.
Я ужасно разозлился на Копатьева и наутро ему позвонил. Сдерживая себя, холодно сказал в трубку:
– Петя, помнишь Машу, ты её подвозил?
– Помню-помню, прекрасный человек, очень душевно мы съездили…
– Я так понимаю, между вами что-то происходит.
Ты будь с ней поосторожнее. Не травмируй.
– А что такое, Женя, что ты так переживаешь?
– Ничего, – сказал я. – Просто я её как бы… курирую.
Копатьев неожиданно захохотал.
Иногда я понимаю, над чем они смеялись.