Болезнь, увы, столь распространенная среди тех, кто избрал стезей подполье, ссылки, бегство (а ко всему этому в моем случае прибавлялась еще и наука, занятиями которой я не мог пожертвовать, уделяя ей все оставшееся от дня или ночи время), перешла в фазу, за которой неминуема смерть в судорожном кровохаркании.
Никто не посещал меня в последние часы мучительной агонии, и это являлось сознательным выбором, ибо товарищи не могли облегчить страданий, а кроме того, не следовало исключать слежки за моим жалким пристанищем агентов охранки, для которых мои посетители стали бы желанной добычей. Поэтому появление рядом человека, чье присутствие я заметил лишь в редкий момент краткого облегчения между приступами кашля, удивило и даже придало сил, ибо я узнал в нем старинного товарища Мэнни, инженера Мэнни, как он предпочитал, чтобы его называли.
Мы познакомились давно, на партийной работе, и ощущали друг в друге глубокое сродство, которое, впрочем, не переросло в дружбу, ибо Мэнни сохранял ровную дистанцию со всеми товарищами по подполью. На заводах, где он трудился, его ценили и охотно отпускали за границу, перенимать опыт Германии, Франции, Великобритании и Америки в автомобиле- и аэропланостроении, что, помимо прочего, облегчало для Мэнни выполнение партийных поручений. Он выступал связным с теми из наших товарищей, кто в силу пристального внимания охранки не мог пересекать границы Российской империи.
Ослабленный физически и морально, я не понимал, что привело Мэнни к скорбному одру умирающего от чахотки, ибо, зная холодный аналитический ум инженера, не допускал, что им двигало исключительно чувство сострадания. Сколько наших товарищей погибло в борьбе, и скольким предстоит погибнуть! Так стоила моя жизнь какого-то особого участия?
— Я хотел бы предложить вам помощь, — сказал инженер. — Природа этой помощи может выглядеть странной в глазах материалистов, каковыми мы с вами являемся, но поверьте — в ней нет мистики, лишь достижения той своеобразной науки, которой владеют посвященные. Позже я дам самые исчерпывающие объяснения, но сейчас время не терпит, мне необходимо ваше согласие эту помощь принять.
Стоит ли говорить о том, что я, конечно же, согласился? Ибо смерть — дело сильных духом, я же убедился, что не принадлежу к славной когорте, ибо готов был ухватиться за соломинку, только на шаг, на полшага отступить от бездны небытия.
— Что я должен сделать? — Но Мэнни, не считая возможным терять время на дополнительные объяснения, помог мне облачиться и, придерживая под руку, свел вниз, где стоял автомобиль — невиданное в здешних трущобах зрелище.