«Все духи Подземья любят играть, духи – не люди, они не могут быть слишком серьёзными…» Особенно прыжики. Иногда прыжики маскируются под симпатичных девушек, реже – под парней. Главное развлечение прыжиков – прыгнуть на сиденье раньше того, кто только-только собрался сесть. Опередить. Насколько Люсе известно, люди не знают о существовании коварных прыжиков и принимают их за обыкновенных пассажиров. Узнать прыжика можно по лихорадочному блеску в глазах, по мельканию света, взгляду, который прыгает с предмета на предмет с нечеловеческой скоростью. Это единственная их примета; вид же у них нарочито усталый, чтоб никто их не заподозрил. Говорят, прыжики держат двери на станции – для тех девушек, что им приглянутся; в это Люся не верит. Стопорить движение поездов – так хулиганить могут только человеческие мужчины, на всё готовые ради внимания красивых женщин. Это ужасно. Духи играют по правилам; Подземка – их дом, для людей Подземка лишь завоёванная когда-то территория, короткий путь или работа. Что угодно, только не дом.
За Люсей есть этот грех – она любит людей. По-настоящему. Жители Подземки, Люсины сёстры и братья, блеклые, бестелесные и тихие, не одобряют любовь к шумным, суетливым смертным.
– Какая странная она, наша сестра Люся! – слышится в тоннеле шёпот. – Кто странный, тот может что-нибудь натворить, а нам разбираться! Зато со странными интересно. Странности делают вечность разнообразнее.
Люся смеётся и думает тихо-тихо: «А ведь верно. Я как раз это и собиралась – натворить!»
– Возьми меня наверх, – попросила Люся на следующий день Юру. – Я хочу увидеть солнце. Правда, я немного волнуюсь…
– Сам волнуюсь, когда вижу его. Мы, машинисты, видим солнце не так уж часто.
Улыбка преступницы мелькнула на её лице. Она села к Юре на колени, словно пятилетняя девочка, и прищурилась. Ей нравилось, безумно нравилось у него – в кабине среди металлических отсветов. Люся разглядывала кнопочки и рычажки, ей хотелось потрогать их, пощупать, но в то же время она так боялась что-нибудь испортить. Ещё ей хотелось поцеловать Юру, расцеловать веснушчатое лицо, но она не могла понять, по-настоящему ей хочется или она насмотрелась на парочки влюблённых пассажиров из недавней пятницы.
– Ты не испугаешься, если я умру?
– Умрёшь… Ты о чём?
Окошечко станции приближалось, а танцевать Пустоту на каждой станции – долго. Нужно было нырнуть под пульт, чтобы не засекли камеры.
– Говорят, можно совсем исчезнуть от солнечных лучей, если ты привидение.
Люся устраивалась под пультом.