Сильвер быстро вытер глаза.
– Мы должны устраивать праздники. Не чтобы отмечать свои достижения, нет, а чтобы заряжать друг друга энергией. Мы ведь так близки. Честно говоря, нам очень повезло в смысле работы. Сегодня вечером мы ближе, чем когда-либо прежде, к тому, чтобы получить вакцину. Потому что мы делаем то, что делаем.
Сильвер сделал круговое движение рукой, словно помешивая что-то в котле, и по залу прокатилась волна аплодисментов. В контексте H1-N24 общий энтузиазм заставил меня вздрогнуть, и я почувствовала, что мои ноги слегка подкашиваются. Я узнала это возбуждение в голосе Сильвера – оно напомнило мне о том, как мой отец говорил о важности своей работы, когда уезжал в медицинскую миссионерскую поездку, ставшую для него последней.
Позже мы с мамой узнали, что в районе, где он работал, произошла небольшая вспышка «гриппа», хотя подробностей нам так и не разъяснили. Он пожаловался на лихорадку примерно через неделю после приезда, остановил работу, изолировал себя, видимо, понимая возможные последствия того, что с ним происходило. Через сорок восемь часов после появления первых симптомов отец впал в кому, из которой так и не вышел.
В свои десять лет я даже не знала, что такое Либерия или почему там была гражданская война, но мама объяснила мне, кто такие беженцы и что мой отец отправился им помогать. Он должен был обеспечить им базовую медицинскую помощь наряду с массовыми прививками. Много лет спустя мама рассказала, что он планировал произнести публичную речь о вооруженных нападениях на больницы и пункты питания, когда вернется.
Конечно, то, что он был моим отцом, отчасти объясняло, почему он вызвался добровольцем в одну из самых опасных миссий. Я много раз жалела, что не была тогда достаточно взрослой, чтобы спросить его, почему он это сделал. Отца одолевала грусть – светлая, но и какая-то неодолимая, – по крайней мере, так я помнила. Годы спустя я бы задалась вопросом, боролся ли отец когда-нибудь с депрессией, как боролась я.
После того как Сильвер закончил, зазвучал легкий джаз, а затем и гул разговоров. Мне казалось, что я на съемочной площадке фильма. Паоло положил руку мне на плечо, и мне стало неловко.
– Что такое? – спросил он.
– Ничего, – ответила я. Не желая обсуждать в этот момент свои мысли, я ловко сменила тему разговора. – Что случилось с Мэттом? А Сэнди? Она твоя боевая подруга или что-то в этом роде?
Паоло откинул голову назад, как будто я сказала что-то смешное.
– Я никогда не слышал о боевых подругах. Хотя да, она моя приятельница. Ладно, я просто хотел, чтобы вы поладили. Мэтт… Я не знаю, что сказать об этом парне. Прости, он тебя смутил.