— Я невиновен, ваша честь! — взвизгнул Ку. — Я не знал, что эта статуя сделана из золота, и я…
— Довольно лжи! — рявкнул судья Ди. — Его превосходительство Ван сам мне указал, что именно вы собирались убить его! Я предъявлю вам его послание, адресованное мне.
Судья вынул из рукава старинную лаковую шкатулку, которую кореянка передала Цзяо Таю, и показал ее крышку, украшенную парой золотых бамбуковых стеблей.
— Вы украли бумаги из шкатулки, Ку, и решили, что тем самым уничтожили все указывающие на вас улики. Но вы недооценили выдающийся ум своей жертвы. Шкатулка сама по себе улика! Пара бамбуковых стеблей на ее крышке указывает на два скрепленных между собой бамбука вашей трости, с которой вы неразлучны!
Ку бросил взгляд на свою трость, прислоненную к стулу. Серебряные кольца, скрепляющие два бамбуковых стебля, сверкали в свете факелов. Он молча склонил голову.
Судья неумолимо продолжал:
— Покойный наместник оставил и другие доказательства того, что он знал о вашем участии в этом гнусном заговоре, равно как и о ваших планах убить его. Я повторяю, Ку, признайтесь и назовите своих сообщников!
Ку поднял голову и затравленно посмотрел на судью. Затем он произнес, запинаясь:
— Я… я признаюсь…
Он вытер пот со лба.
— Монахи из корейских храмов, плававшие на моих судах из корейских портов в Пэнлай, перевозили золото в своих посохах, а Хунпен и ученый господин Цзао действительно содействовали мне в переправке золота в заброшенный храм, а оттуда в столицу. Ким Сан помогал мне, раздающий милостыню Цзыхай помогал Хунпену вместе с десятью другими монахами, имена которых я назову. Настоятель и другие монахи невиновны. Золотую статую отлили здесь, под надзором Хунпена, в печи, приготовленной для сожжения трупа Цзыхая. Настоящую копию, вырезанную мастером Фаном, я спрятал в своем имении. Ким Сан нанял корейского мастерового, чтобы вложить яд в потолочную балку библиотеки наместника Вана, после чего отправил его обратно в Корею на первом же корабле.
Ку поднял голову и, с мольбою глядя на судью, вскричал:
— Но я клянусь, что во всех этих делах лишь исполнял приказы, ваша честь! Настоящий преступник…
— Молчать! — громовым голосом прервал его судья Ди. — Не пытайтесь внушить мне еще одну ложь! Завтра, в суде, у вас будет возможность сказать слово в свою защиту. — Он повернулся к Цзяо Таю: — Бери этого человека и доставь его в судебную управу.
Цзяо Тай проворно связал Ку руки за спиной и в сопровождении двух стражников повел его прочь.
Судья Ди показал на окаменевшего в кресле ученого господина Цзао. Однако завидев приближающегося к нему Ма Жуна, тот внезапно вскочил и ринулся на другую сторону террасы. Ма Жун бросился за ним, ученый попытался увернуться, но Ма Жун ухватил его за конец развевающейся бороды. Господин Цзао вскрикнул: его борода осталась в огромном кулаке Ма Жуна. На маленьком срезанном подбородке ученого осталась лишь тонкая полоска полу-оторванной клейкой тесьмы. Когда он с воплем отчаяния поднял руки к подбородку, Ма Жун сжал его запястья и связал их у него за спиной.