У него задрожали губы, и он быстро осушил чашу вина.
— Со стороны нелегко выносить суждения об отношениях семейной пары, — сказал судья Ди. — Я допускаю, что у вас есть серьезные основания для подозрений. Но я вовсе не уверен, что с Фанем была именно госпожа Ку. Я даже не уверен, что она действительно убита. Насчет вашей супруги вам лучше знать, во что она могла впутаться. Если это действительно так, советую немедленно мне обо всем рассказать. Ради ее же блага, да и для вашего тоже.
Судье почудилось, будто в мельком брошенном на него взгляде Ку сверкнул неподдельный ужас. Но голос его прозвучал вполне бесстрастно:
— Я уже все рассказал, ваша честь.
Судья Ди встал.
— Над рекой сгущается туман, — заметил он. — Мне пора идти. Благодарю вас за отменную трапезу.
Ку проводил судью до паланкина, и носильщики понесли того через город к восточным воротам. Они почти бежали в предвкушении вечернего риса, ожидавшего их после окончания работы.
Стражники у ворот храма не скрывали удивления, когда мимо них снова пронесли паланкин судьи.
Первый двор храма был пуст. Сверху, от главного здания доносилось монотонное пение. Очевидно, монахи собрались там на вечернюю службу.
Судью вышел встречать молодой монах весьма угрюмого вида. Он сказал, что настоятель и Хунпен проводят службу, но он отведет судью в покои настоятеля и предложит ему чашку чая.
Они в молчании пересекали пустынные дворы храма. На третьем дворе судья неожиданно замедлил шаг.
— Ритуальный зал горит! — вскрикнул он.
Клубы густого дыма и грозные языки пламени поднимались с оставшегося ниже заднего двора.
Монах улыбнулся.
— Это готовятся кремировать раздатчика милостыни Цзыхая.
— Я никогда не видел кремирования! — воскликнул судья Ди. — Пойдемте туда, посмотрим.
Он направился к лестнице, но монах удержал его за плечо.
— Посторонним запрещено присутствовать при этом обряде.
Судья Ди сбросил его руку и холодно произнес:
— Лишь молодость служит тебе извинением. Ты забыл, что обращаешься к наместнику. Веди.
Во дворе перед ритуальным залом из большой открытой печи вырывалось пламя. Здесь не было никого, кроме единственного монаха, деловито раздувавшего мехи. Рядом с ним стоял глиняный кувшин. Еще судья заметил у печи большой продолговатый ящик.
— Где покойник? — поинтересовался он.
— В палисандровом ящике, — хмуро ответил молодой монах. — Недавно судейские принесли его сюда на носилках. После кремации пепел соберут в этот кувшин.
Жар возле печи стоял едва выносимый.
— Отведи меня в покои настоятеля! — бросил судья.
Проводив его до террасы, монах отправился за настоятелем. О чае он, похоже, забыл. Судья Ди не возражал; он принялся мерить ногами террасу. Прохладный влажный воздух, поднимающийся из расщелины, явился приятной заменой ужасному жару из печи.